«Грязные» методы
Шрифт:
— Вы рассуждаете словно Геббельс. — казалось она вышла из нокаута.
— Да ладно вам. В инженерии нет таких понятий, как «добро и зло». Есть «эффективность и неэффективность». Собственно, когда вы начали говорить о спортсменах, мне показалась, Вы не особенно-то рассуждали о гуманности. И мягкотелой, Вас похоже тоже не назовешь.
— Я говорила о мнении спортсменов, а не о себе. Впрочем, Вы меня заинтриговали. Давайте так — сегодня располагайтесь, а завтра с утра я начну вводить Вас в курс наших методов. Ну и подумаем, что можно использовать из Вашего арсенала. — Да, и я бы предпочла если бы вы были
1995. 16 Июня. Спортивная база
На следующее утро уже вместе они поехали на загородную спортивную базу.
Двигаясь по кабинетам, Мария словно экскурсовод показывала свои владения.
— Это кабинет электросна. На лобную и височные области помещаются электро-контакты. Программируя частоту и силу тока, мы погружаем пациента в глубокий сон. И добиваемся, чтобы после тяжелых нагрузок организм восстанавливался максимально быстро.
— В чем отличие от обычного сна? — Поинтересовался Красин.
— Спортсмены зачастую очень эмоциональны. Некоторые стрессуют. Вон у нас девочка перед отборочными перенервничала, пол ночи заснуть не могла. Вот вы военные как мозг отключаете? Алкоголем?
— Нууу, — он протянул словно оправдываясь и потерянно одновременно.
— А у нас такой вариант не пройдет.
Они переходили от одного спортсмена к другому.
— Это довольно старый метод. — продолжала она. — Когда-то пытались при помощи электросна даже погружать пациентов в транс и начитывать им учебные программы. Кстати, помните фильм «Большая перемена»? Это не шутка.
— У нас это тоже применяли. Из тех материалов, что я изучал — работали главным образом с иностранными языками. Были успехи, но был определенный процент и побочных результатов. Некоторые не то, чтобы сходили с ума, но появлялись первые тревожные сигналы. В итоге программу свернули.
Они снова переходили в следующую палату.
— Вы знакомы с вариантами применения допинга?
— Конечно, но я все равно послушал бы вас.
— Допинг не делает человека сильнее. В нормальных условиях если нагрузка превышает определенный предел, организм срабатывает как предохранитель и отключается, дабы тело не сломало само себя. Как я сказала: допинг не делает нас сильнее, — он всего лишь позволяет отодвинуть порог, после которого защитные функции сработают. Выражаясь вашим языком, сенсоры передают информация мозгу и ваш компьютер отключает всю системы. Так вот допинг отодвигает порог сработки ваших сенсоров. Ну а для организма это имеет довольно тяжелые последствия. Поэтому одна из задач подготовки состоит не в том, чтобы выжать все из спортсмена, а подготовить его и вывести в пиковую форму на определенный, довольно короткий промежуток времени без допинга.
— Ну поскольку речь о мозге. Может быть, попробуем его перепрограммировать!? У нас были некоторые наработки в этой области.
У Красина снова всплыли картины из памяти.
Разведгруппа, с которой он работал, молча неслась по лесу. Где-то вдали еще были слышны выстрелы. Они тащили на себе раненого и была важна каждая минута. По утрам здесь всегда стоял туман, что исключало возможность вертолетной эвакуации.
— Спасай. Жизнь «гостя» в твоих руках.
Командир осознанно давил на термин «гость», поскольку для многих горцев законы патриархального гостеприимства были не пустым звуком. И гость автоматически оказывался под защитой старшего в доме.
Врач делал, что мог. Но в далеком поселке давно не было обезболивающих. И оперировать пришлось «на живую». Единственным наркозом были слова Красина. Ему удалось погрузить раненого в транс и каким-то образом отключить восприятие боли. Одной рукой он держал кулак оперируемого, другой запрокинул его лоб.
— Боль? Это не боль! Боишься? Но она не против тебя. Ты сам хочешь, чтобы было еще сильнее. Еще сильнее. Нет, ты ее не боишься. И уже не чувствуешь. Её даже недостаточно мало… Надо еще. Что это за ерунда.
Командир группы смотрел на все это со стороны. Шокированный, ничего не понимая, но и не вмешиваясь. Какая-то чертовщина, как и все связанное с этим лейтенантом. Но работает — и слава Богу. Радист никак не мог связаться с командным пунктом. Командир увидел черный эбонитовый корпус старого стационарного телефона и наудачу решил дозвониться до комендатуры, командного пункта и далее. Иногда происходят невероятные вещи, которые, казалось бы, не должны сработать. Но в этот раз все получилось. Старая проводная связь с кучей коммутаторов исправно делала свое дело.
До конца дня раненый был уже в госпитале Владикавказа.
А в окне лазарета, за старыми белыми рамами был виден маленький сквер и скрипящий на столбе, раскачивающийся фонарь.
1995. 18 июня. Воскресенье. Квартира Бехтерева
Красин пешком поднимался по ступеням московской «сталинки». Он всегда так делал несмотря на наличие лифта. На сетке, ограждающей лифтовую шахту, накопился многолетний слой жирной пыли. Со всех углов пахло присутствием котов.
На звонок, дверь открыл, встречавший его в аэропорту Сергей. За его спиной, ровно напротив входа висела фото-мишень, изображающая человека с направленным на всех входящих пистолетом. Увидев это, Красин присвистнул.
— Добро пожаловать в «гостиницу министерства обороны». — Бехтерев улыбался.
— Что так? — пожимая руку спросил Красин.
— Смешно сказать, но у меня тут чуть ли не перевалочная база. Вчера только старые земляки по Очаковской бригаде уехали. Денег у служивых нет. Вот ко мне и попросились. Не обижать же. Проходи.
Посреди гостиной вместо телевизора стоял медный водолазный шлем — «трехболтовка». По углам лежали стопки книг на военную тематику, американский тактический рюкзак, какие-то подсумки, туристический коврик зеленого цвета, и прочая «шняга», без слов выдававшая «берлогу» неженатого военного.
— Ну что, делись новостями. Очередное звание получил? — Спросил Красин.
— Таки да. Но боюсь шоб на этом не остановилось.
— А что так?
— Ну ты же знаешь. Умный человек может стать генералом. Умный и честный, может дослужиться до полковника. А вот «человек-легенда» вряд ли поднимется выше майора.