Гуарани
Шрифт:
На какое-то мгновение он вступил в борьбу с тяжестью собственного тела, пригибавшей его к земле. Но, как всякому человеку, ему пришлось подчиниться законам природы. И тем не менее, даже совсем ослабев, мужественный индеец продолжал бороться; побежденный, он, казалось, все еще не хотел сдаться.
Нет, он не упал. Когда силы совсем его оставили, он лишь пошатнулся, и колени его коснулись земли.
Тут он вспомнил о Сесилии, о своей сеньоре, за которую надо было отомстить, ради которой он должен жить, чтобы спасти ее, чтобы ее уберечь.
Это была огромная кабуиба 35 , возвышавшаяся над всем лесом; из ее пепельно-серого ствола по капелькам сочился опаловый, маслянистый сок.
Сок этот так приятно пах, что индеец открыл потускневшие глаза, и они засветились улыбкой счастья. Он жадно припал губами к стволу и стал высасывать эту жидкость, которая чудодейственным бальзамом разливалась по его телу.
Силы стали к нему возвращаться.
Он помазал этим маслом рану и, когда кровотечение остановилось, перевел дух.
35
Кабуиба — так называемое «бальзамовое дерево», выделяющее ароматный сок, который обладает целебным свойством и применяется при лечении свежих ран.
Он был спасен.
XII. ЯГУАР
Вернемся в дом.
После многозначительного жеста Пери Лоредано продолжал следить глазами за Алваро, который шел по краю площадки, чтобы не потерять из виду Сесилию, направлявшуюся к реке.
Едва только молодой человек завернул за угол, образованный скалою, итальянец поспешно сбежал по лестнице и устремился в заросли.
Прошло несколько мгновений, и появился Руи Соэйро. Он, в свою очередь, спустился вниз и точно так же скрылся в лесу.
Через минуту-другую примеру его последовал Бенто Симоэнс и, заметив примятые к земле ветви деревьев, пошел в том же направлении, что и двое других.
Площадка опустела.
Прошло около получаса. В доме открыли все окна, чтобы комнаты могли наполниться свежим дыханием утра и ароматом полей. Легкий белесоватый дымок взвился к небу, возвещая о том, что жизнь в доме началась.
Вдруг откуда-то из дальних комнат донеслись крики. Двери и окна стремительно и с шумом захлопнулись, как будто на дом неожиданно напал враг.
В щели чуть приоткрытого окна появилась голова доны Лаурианы. Бледная, с растрепанными волосами, хозяйка дома была непохожа на себя.
— Айрес Гомес! Эскудейро! Позовите Айреса Гомеса! Скорее! — закричала она.
Окно захлопнулось снова; слышно было, как его заперли на задвижку.
Эскудейро, которого мы уже знаем, не замедлил явиться, не понимая, однако, зачем он мог понадобиться в такую рань, когда солнце едва только встало и, как он полагал,
— Вы звали меня? — спросил он, подходя к окну.
— Да, звала. Оружие при вас есть? — спросила дона Лауриана из-за двери.
— Шпага при мне. А что такое?
Окно снова приотворилось, и из-за него снова выглянуло испуганное лицо доны Лаурианы.
— Ягуар! Айрес Гомес, ягуар!
Эскудейро отскочил, вообразив, что хищник сию же минуту прыгнет на него сзади и вопьется ему в затылок. Обнажив шпагу, он приготовился к бою.
Почтенная матрона, заметив порывистое движение эскудейро, решила, что ягуар уже тут, у окна; она упала на колени, шепча молитвы, обращенные к святому, который спасает от диких зверей.
Так прошло еще несколько минут. Дона Лауриана повторяла слова молитвы, а Айрес Гомес ходил кругом по площадке, вое время опасаясь, как бы ягуар не напал на него сзади, что было бы не только позором для такого заслуженного воина, как он, но и грозило бы, может быть, не очень приятными последствиями для здоровья.
Наконец эскудейро удалось потихоньку пробраться к стене здания и прислониться к ней, после чего он совсем успокоился; лицом к лицу никакой враг ему не был страшен.
Тогда, постучав обнаженной шпагой о косяк окна, он громко сказал:
— Растолкуйте мне, ради бога, где он, этот ягуар, о котором вы говорите, дона Лауриана. Или я совсем уже ослеп, или никакого зверя нет и в помине.
— Вы в этом уверены, Айрес Гомес? — спросила сеньора, поднимаясь с колен.
— Уверен ли я! Да посмотрите!
— И в самом деле нет! Но где-то он все-таки сидит.
— А почему вам так уж хочется, чтобы тут был ягуар, сеньора Лауриана? — спросил эскудейро, начиная терять терпение.
— Да вы разве не знаете?! — воскликнула она.
— А что такое?
— Этот дьявол, этот нехристь, этот краснокожий вчера приволок к нам в дом живого ягуара!
— Кто? Этот проклятый индеец?
— А кто же еще, как не эта собака?
— С него станется!
— Слыханное ли это дело, Айрес Гомес!
— Ну, не он один в этом виноват.
— Хотела бы я знать, как после этого сеньор Марис будет еще требовать, чтобы это сокровище жило у меня в доме.
— Но куда же все-таки делся ягуар, дона Лауриана?
— Да верно, где-нибудь тут. Разыщите его, Айрес! Соберите людей! Застрелите его и принесите сюда!
— Будет исполнено, — ответствовал эскудейро и побежал так быстро, как только позволяли его тяжелые сапоги из лисьего меха.
Вскоре человек двадцать вооруженных авентурейро спустились по лестнице.
Айрес Гомес шел впереди, держа в правой руке большое копье, в левой — шпагу и зажав в зубах нож.
Они обшарили весь окрестный лес и уже возвращались, когда эскудейро внезапно остановился и закричал:
— Эй, молодцы! Огонь! Скорее, не то прыгнет!
Действительно, из-за веток деревьев показалась черная пятнистая шкура ягуара, тусклым светом блеснули его кошачьи глаза.