Губернатор. Повесть и рассказы
Шрифт:
— Благодарю вас, синьор, что вы помогли отыскать эту негодницу! Не будь вас, я никогда бы в эту пору не спустилась к морю. Здесь — места опасные. Здесь места — не особенно чистые. Здесь нужно бы выстроить часовню.
…Еленучча уже взбежала на верхнюю площадку. Видно все-таки, как они: и мать, и русский, словно старики, идут по круче и он бережно взял старуху под руку, помогает ей, а она задыхающимся голосом что-то говорит ему, — и Еленучча кричит им, приставив руку ко рту:
— Ты — milaja.
И
Как прекрасно море, не знающее любви! Как хорошо, что бог так высоко, на тонких ниточках, повесил звезды.
Как широко море, — но нему можно уехать куда угодно: в Россию, например. Плывут корабли, и едут в Россию люди. Неужели в России такие же, как и здесь, дома, такие же рыбы, такой же хлеб?
Покатилась звезда. Она умерла, или ей надоело висеть на небе? или оборвалась ниточка? или это заплакал бог? Неужели богу не хочется пожить на земле?
Хорошо иметь секреты.
— Отель вещь хорошая, — уже на близком расстоянии говорила мать, — но только что я вам скажу, синьор: трудно нам, синьор. Мы двое: я и муж. Уже старики. Уже нет прежних сил. В прошлом году и я, и он уже купили очки. Ездили для этого в Неаполь. И ноги, — ведь самое главное в человеке — ноги. А ноги наши уже скрипят, синьор. Да, скрипят. Как старые колеса. Починить надо. А кузница наша — на небе. У самого господа бога. У архангела Гавриила. У нашего патрона Констанция.
Что так говорлива мать?
Она разговорчива только с людьми, которые ей нравятся. Русский ей нравится? Вообще она иностранцев не любит, почему же тогда ей нравится русский? Вот интересная вещь.
V
Каждый вечер долго тянется обед.
Уже темнеет. Уже прохладно. Уже купается в море золото, упавшее с луны. На что морю деньги? Почему деньги не тонут? Портрет какого императора чеканится на этих золотых шаловливых монетках?
Как долго тянется обед! Как скучны, недвижны полосы света, падающего из окон в сад. Выходит так, что столовая, соседка сада, дразнит его:
— А у меня светло. А у тебя темно.
А сад зажмурился и будто не слышит. Хитрый.
Еленучча издалека заглядывает в окно.
Пасквалино уносит уже пустой салатник. Слава богу! Теперь скоро съедят фрукты. Он не пьет кофе, — тогда время пролетит скоро. Сколь о раз она говорила ему:
— Разве можно так долго сидеть за столом! Почему так долго?
Каждую черешню он аккуратно опускает в стакан с водой. В голове его сейчас — только думы о ней, об Еленучче. Он закурит скоро свои чудесные папироски, — привез их из Турции.
Вот он, наконец, встал.
Еленучча быстро, как ящерица, скользнула в самый темный
— Ты взял бы меня с собой в Россию? — спрашивает Еленучча.
— Я не вернусь в Россию, — говорит русский.
— Как? Ты не вернешься в Россию?
— Не вернусь.
— Ты не любишь Россию?
— О, нет, милая девочка! Я люблю Россию.
— Но почему же ты не вернешься?
— Не вернусь.
— Что ты говоришь?!
— Правду говорю.
— Бедненький ты! Отвратительная Россия!
— Россия? О нет! Россия — прекрасна. Россия — прекраснейшая из стран.
— Она прекраснее Италии?
— Прекраснее.
— Чем она прекраснее?
— Это трудно сказать сразу.
— Но когда-нибудь скажешь?
— Скажу.
В саду вспыхивает электрический свет.
Обед кончился. Сейчас. все выйдут из комнат. Как мимолетно время!
…Утром Еленучча достает географию, старую растрепанную книгу, которую она так не любила в школе, и находит, почти в самом конце, отдел: Russia. Читает, и сжимается сердце:
— Как ехать в такую страну? Как можно жить там?
Он врет, что эта страна — прекраснее Италии. Чем она прекраснее? Просто он хочет наговорить ей, глупой девчонке, много соблазнительных слов, чтобы потом поскорее и полегче увезти ее на корабле.
Она бежит в читальню и там, под нотами, находит карту, два раза порванную в середине.
— Вот она: Russia.
Тут живут его мать и сестры. Она будет любить их. Она — богата. У ней хватит денег на все. И отель, и отцовские деньги — ее. Она богата. Хорошо быть богатой.
И опять ждет Еленучча: как томителен день! Как далек вечер!
Скоро ли засияет золото моря? Много денег и у луны. Чья она невеста? Чья она дочь? Сколько у нее лент! Как красивы ее волосы. Кто ухаживает за ней на небе? Кто ее целует? Солнце? И если Еленучча — луна, маленькая луна острова, то солнце…
— О, мое милое солнышко!
Звезды — девушки. Сколько на небе девушек! Где же их милые? Или луна — мать? Может быть, она строгая и ворчливая женщина? Может быть, она не позволяет звездам, своим дочерям, заглядываться на кавалеров?
А может быть, звезды — бриллианты бога?
У короля есть прекрасные картины: в Венеции, во Флоренции, в Риме, в Неаполе. Король разрешает показывать их всем. Все могут смотреть Тициана, Корреджио, Тинторетто, Джорджоне: сколько о них рассказывал отец! Когда ему грустно, он бросает все и едет во Флоренцию смотреть тициановскую Магдалину. Он плачет, когда рассказывает, как нарисованы ее волосы.