Губитель максаров

Брайдер Юрий Михайлович

Тренировки ради взяли штурмом какой-то задрипанный замок, даже не имевший вокруг себя рва. Окш, наблюдавший за осадой со стороны, принципиально не пускал в дело ни свою разрушительную волю, ни свой еще более разрушительный «дырокол».

Жестянщики, привыкшие воевать на открытом пространстве, ничем хорошим себя при штурме не зарекомендовали. Лестниц не хватало, да и лезли на них неохотно, картечь была бессильна против толстых стен, а устроить подкоп не позволяла каменистая почва.

– Им бы только головастиков в болотах ловить! – в сердцах высказался Окш. – Тоже мне

армия…

В конце концов мрызлы, оборонявшие замок, ушли подземными ходами, уничтожив припасы и прихватив с собой все золото. Насмешки ради в сокровищнице была оставлена одна-единственная монетка, прибитая стрелой к дверному косяку.

Жара все это время стояла просто нестерпимая. Моторы самоходов перегревались, давно непоенные лошади еле переставляли ноги, пересохшие взрывчатые смеси воспламенялись сами собой, после долгого и утомительного похода люди получали всего по одной кружке теплой, уже начавшей протухать воды.

Надежды были только на цитадель Карглака, где, по слухам, всего имелось вдоволь – и вина, и воды, и редкостных яств. Правда, на привалах воины перешептывались о том, что за каждый глоток воды придется заплатить потоками крови, а после битвы вдоволь наедятся только мрызлы-людоеды да жуки-могильщики, если таковые здесь имеются.

Окш, страдавший от жажды не меньше своих спутников, однажды решил сотворить некое подобие чуда, что, несомненно, только бы укрепило его авторитет военачальника. Усыпив бдительность свиты и отослав чересчур пронырливого Хавра куда подальше, он расчехлил «дырокол», создал межпространственную дыру подходящего размера и послал ее вертикально вниз.

Как Окш и предполагал, в камне образовалось аккуратное отверстие, которое он принялся углублять все новыми и новыми порциями загадочной энергии, порождаемой временем, но пожирающей пространство. Время шло, мощность «дырокола» уже подошла к пределу, однако вода, чистая ледяная вода, которая должна была в изобилии содержаться в глубинных слоях почвы, так и не появилась.

Зато оказалось, что недра Чернодолья богаты совсем другими запасами.

Спасло Окша только его хваленое чувство опасности. В самый последний момент, когда из бездонного колодца вдруг пахнуло нестерпимым жаром, он не только сам успел отбежать подальше, но и «дырокол» на произвол судьбы не бросил.

Вместо воды наружу шибанул столб искр вперемежку с каменными бомбами, а потом поперла раскаленная магма, будто только и искавшая возможность вырваться на волю. Поскольку дело происходило в самом центре лагеря, последствия этого вроде бы и невинного опыта оказались катастрофическими. Сгорело множество палаток, в том числе и штабная, обварились и получили увечья немало воинов, пропал неприкосновенный запас продуктов и питья, находившийся под личным контролем главнокомандующего, но – хуже того – вся войсковая казна, основу которой составляли сокровища, в свое время предоставленная Карглаком в распоряжение Хавра, ухнула в тартарары.

Хотя смущенный Окш объяснял случившееся интригами максаров, Хавр обозвал его нехорошими словами и всю пропавшую наличность добавил к сумме долга, числившегося за Губителем Максаров.

Прежде

чем они достигли цели своего похода, в разных местах горизонта трижды появлялся грандиозный мираж, ошибочно принимаемый изумленными жестянщиками за цитадель Карглака.

Местность, по которой армия двигалась все последнее время, была совершенно безлюдной. Куда-то пропали не только сами мрызлы, но даже их кости. Казалось, что в ожидании дорогих гостей кто-то не поленился тщательно подмести каменную равнину.

Цитадель, которую жестянщикам вскорости предстояло взять штурмом, сначала показалась им ничем не примечательным нагромождением камней, потом – одним из тех сказочных утесов, на которых ночуют ветры и набираются сил бури, а уж напоследок, когда передовые отряды вступили в пределы отбрасываемой им тени, – внушающим ужас капищем какого-то жестокого и могучего бога, что в некотором смысле соответствовало действительности.

У тех, кто пытался окинуть взглядом самый верх скалы-крепости, сваливались с головы шапки. Любой звук, раздававшийся вблизи этих циклопических стен, искажался многократным эхом и зачастую приобретал совершенно противоположный смысл. Если бы осаждающие вздумали окружить цитадель кольцом воинов, то кольцо получилось бы жиденькое – в три-четыре шеренги, не более.

О том, что логово Карглака обитаемо и, более того, готово к обороне, свидетельствовало занятное сооружение, установленное на некотором расстоянии от стены. Состояло оно из трех частей, весьма непохожих по форме, но связанных одной общей идеей, – тщательно смазанного салом деревянного кола, виселицы, устроенной по всем правилам инженерного искусства, и новенькой плахи, заботливо снабженной остро наточенной секирой.

Все эти дорогие сердцу палача аксессуары дополнялись надписью, каллиграфически исполненной каким-то жестянщиком, в свое время переметнувшимся на сторону врагов. Заинтригованный Окш подъехал поближе и прочел текст, уже передаваемый его воинами из уст в уста.

– «Предатель-человек не может рассчитывать на пощаду, но он имеет право самостоятельно избрать для себя способ казни…» – Эй, любезный! – Окш подозвал Хавра. – Это, кажется, касается тебя. «Предатель-максар на такую милость надеяться не может. Он недостоин легкой смерти. Кара, которую он понесет, будет соответствовать мере его злодеяний».

– Понял наконец, что тебя ожидает? – буркнул Хавр. – Нечто из ряда вон выходящее… Что бы я ни выбрал: петлю, секиру или кол – ты в любом случае позавидуешь мне…

Тянуть со штурмом было нельзя, но армия нуждалась хотя бы в кратковременном отдыхе, и Окш скрепя сердце распорядился разбить лагерь. Всю оставшуюся воду до последней капли распределили среди воинов. Это означало одно из двух: либо завтра жестянщики смогут утолить жажду драгоценными винами из подвалов Карглака, либо вода как таковая им уже больше никогда не понадобится, поскольку в аду ее заменяет расплавленная смола.

Лагерь едва успел угомониться, как Окшу доложили, что к линии постов с внешней стороны приближается всадник, имеющий на пике желтый вымпел гонца.