Губительница душ
Шрифт:
— Вы угадали… хотя это совершенно лишнее, потому что вы прекрасны и в самом простом платье. Прощайте! — и Сесавин поспешно вышел из комнаты.
Эмма задумалась. Это был первый шаг к желаемой цели, удобный случай для встречи с графом Солтыком. Она очарует его, опутает своими сетями и, что бы там ни было, найдет способ исполнить возложенное на нее поручение.
Она поправила прическу и осмотрела себя в зеркале с головы до ног, без кокетства и без тщеславия, а так, как солдат осматривает свое оружие накануне сражения.
Борис пришел
— Какой приятный сюрприз, — сказала Эмма, приветливо встречая их на пороге гостиной. — Чем заслужила я такую честь?..
— Я слышала о вас так много хорошего, даже необыкновенного, — начала Огинская, присаживаясь на диван, — что не могла устоять против желания познакомиться с вами покороче и должна признаться, что расточаемые вам похвалы нисколько не преувеличены. Вы такая хорошенькая, дитя мое, дайте мне на вас наглядеться… Сколько ума, сколько смелости в вашем взгляде!.. Теперь я понимаю, почему львы вам повинуются!.. Вы сами львица… О, как должна гордиться вами ваша мать!
Между тем Анюта не спускала глаз с Эммы, а той было достаточно и одного взгляда на невинную девочку, чтобы убедиться в том, что ей будет нетрудно отбить у нее графа Солтыка, но зато почти невозможно будет вырвать ее образ из сердца Казимира Ядевского. Ей предстояла борьба не на жизнь, а на смерть, и исход этой борьбы был покрыт мраком неизвестности.
Прощаясь, они пристально взглянули друг на друга, улыбнулись и поцеловались.
— Ну, какова ваша новая знакомая? — спросил Солтык, приехав к Огинским в тот же день вечером.
— В высшей степени интересна! — ответила мать.
— И красавица в полном смысле этого слова, — добавила дочь.
Граф не мог удержаться от иронической усмешки.
— Чему вы так зло улыбаетесь? — спросила Анюта. — Глядя на Эмму Малютину, я подумала, что вы сотворены друг для друга и что вы будете героем ее романа.
Огинская бросила на дочь строгий укоризненный взгляд, но та его даже не заметила.
— Вы уже слышали, что она способна быть героиней драмы, а не романа, — шутя, заметил граф.
— Пожалуй, и драмы, — это для меня безразлично.
XXII. Кровожадный взгляд
Граф Солтык возвращался из театра. Антракты он провел в ложе Огинских, по окончании спектакля усадил их в карету, приказал своему кучеру ехать домой, а сам пошел пешком. Он был взволнован и хотел пройтись, чтобы успокоить нервы. Дойдя до своего дома, он повернул в узенький, слабо освещенный переулок, ведущий к реке. Вскоре он очутился в лабиринте незнакомых улочек. У него невольно мелькнула мысль о ночном приключении, и тут же в тишине ночи раздались громкие проклятия и грубый хохот очевидно пьяных мужчин и среди них, диссонансом, — звучный женский голос. Граф поспешил на помощь и, подойдя ближе, увидел женщину, окруженную толпою молодых людей. Защищаясь с неимоверной храбростью, ей удалось сильным толчком в грудь повалить
— Я застрелю как собаку каждого, кто осмелится подойти ко мне!
Несмотря на это предостережение, Солтык сделал шаг вперед и сказал, вежливо снимая шляпу:
— Сударыня, позвольте мне предложить вам свои услуги.
— Благодарю вас, хотя я и не нуждаюсь в посторонней помощи, — произнесла незнакомка, сурово взглянув на графа сквозь вуаль. — Хорошо, потрудитесь проводить меня, — прибавила она, беря его под руку.
Между тем, шайка негодяев уже успела опомниться.
— Так вот почему вы ломались! — вскричал один из них.
— Этот новый претендент нравится ей больше, чем мы! — заорал другой.
— Мы потребуем от него удовлетворения, — прибавил третий.
— Удовлетворения?! — гордо вскинув голову, воскликнул граф. — Берегитесь, как бы вас самих не привлекли к ответственности!.. Прочь с дороги, если не хотите, чтобы моя палка познакомилась с вашими спинами!
— Попробуйте!
Граф не стал повторять, и через мгновение двое из нападавших, окровавленные, лежали на снегу, а остальные — спасались бегством.
Незнакомка молча шла под руку со своим защитником, а он любовался ее величественной осанкой, безукоризненным профилем и выбившимися из-под меховой шапочки золотистыми волосами. Им овладело странное, незнакомое чувство: он еще не был влюблен в эту женщину, но ему казалось, что он, наконец, нашел подругу жизни, с которой его ничто не сможет разлучить.
На углу одной из улиц незнакомка остановилась и с благодарностью пожала ему руку.
— Я вам больше не нужен? — спросил граф, устремляя на нее выразительный, умоляющий взгляд.
— Очень вам благодарна… Теперь я могу дойти домой без провожатого… здесь недалеко.
— Как вам угодно… Но признаюсь вам, мое сердце болезненно сжимается при мысли, что мы с вами уже более не встретимся.
— Быть может, когда-нибудь вы меня и увидите.
— Позвольте узнать…
— Нет, нет, нет, — быстро прервала его незнакомка. — Сегодня вы от меня ничего не услышите, кроме того, что я благородная девушка, достойная защиты графа Солтыка.
— Вы меня знаете?
— Да… Но, довольно об этом… Скоро вы обо мне услышите. До свидания! — и она ушла, надменно кивнув ему головой.
Граф долго смотрел ей вслед и вдруг ударил себя ладонью по лбу:
— Ведь это она, — пробормотал он, — та странная, отважная девушка, о которой говорил Сесавин… Это личность выдающаяся… такие встречаются редко… И зачем столкнула меня с ней судьба, для счастья или для погибели?..
Вернувшись домой, граф долго сидел в задумчивости перед угасающим камином. Весь следующий день он мечтал о таинственной незнакомке: ее очаровательный образ преследовал его и на катке, и в клубе, и за обедом у знакомых, и даже вечером, у Огинских.