Губительница душ
Шрифт:
XLIV. Губительница душ
Старуха Малютина дала согласие на брак дочери с графом Солтыком, и он считал себя счастливейшим человеком в мире. Цель его была достигнута — обожаемая им девушка будет его женой.
На следующее утро Эмма уже начала полновластно распоряжаться в доме графа, где все повиновались ей беспрекословно, а влюбленный жених не спускал с нее глаз и старался предупреждать ее малейшие желания.
Во время завтрака она приказала заложить сани и попросила патера
— Вы останетесь дома в обществе maman и Генриетты, — прибавила она, обращаясь к Солтыку, — я вернусь сегодня вечером или, самое позднее, завтра утром.
Граф вздыхал, уверял, что эта разлука покажется ему целой вечностью, умолял взять его с собой, но Эмма была непреклонна, и он наконец покорился своей горькой участи. Сани уже стояли у крыльца. Он свел с лестницы свою невесту, усадил ее, заботливо окутал ей ноги пушистой медвежьей полостью и получил за это неожиданную награду: красавица протянула к нему свои прелестные губки и позволила себя поцеловать.
— Пошел! — закричала она кучеру, и откормленные лошади помчались стрелой по белоснежной равнине.
Приехав в Киев, она рассталась с иезуитом и послала Бориса за Ядевским. Тот не замедлил явиться.
— Ваше любезное приглашение удивило меня, — начал он, — я думал, что вы уже забыли о моем существовании.
— Опять упреки! — вспылила Эмма. — Чего тебе еще нужно? Ведь ты мой и я никому не уступлю тебя.
— Ты сама не веришь словам своим.
— Разве ты разлюбил меня?
— Я?! Ты обвиняешь меня?.. И это после того, как ты живешь в деревне у Солтыка!
— Вместе с моей матерью.
— И изменяешь мне на каждом шагу.
— Ты не имеешь права говорить со мною таким тоном… Я откровенно предупредила тебя, что в отношении графа преследую известную мне цель, что эта цель вскоре будет достигнута и тогда ничто уже не разлучит меня с тобою. Ты должен вполне положиться на меня даже теперь, когда я решилась на такой отважный шаг, но я вынуждена была его сделать…
— Признавайся, что ты сделала?
— Со вчерашнего дня я помолвлена с графом Солтыком.
— Эмма!
— Не прерывай меня, выслушай до конца. На мне лежит священная обязанность. Я разыграла эту комедию для того, чтобы овладеть графом… теперь он в моих руках… но клянусь тебе, что свадьба моя с ним не состоится. Через несколько дней я уеду с ним в Бояры, где судьба его решится окончательно. Затем я вернусь в Киев и пойду с тобою под венец.
— Не верю я этой сказке! — вскричал Казимир. — Ты меня обманываешь, как говорится, отводишь глаза для того, чтобы я не помешал тебе сделаться графинею Солтык, и будешь смяться над легковерным юношей, который любит тебя до безумия!
— Если ты не веришь моим
— Сознайся, что поверить твоей выдумке было бы чистейшим безумием.
Эмма не ожидала такой настойчивости со стороны Казимира, это заставило ее на минуту призадуматься. Мгновенно в ее голове созрел другой план. Ей надо было, во что бы то ни стало, удержать Ядевского за собой, и она решилась на отчаянное средство для достижения своей цели.
— А что, если ты получишь полное доказательство моей любви? — вдруг спросила она. — Если я отдамся тебе?
Казалось, молодой человек не понял смысла ее слов: до такой степени это ошеломило его.
— Здесь я не могу принять тебя, — продолжала она, — я окружена шпионами. Но у меня есть приятельница, у которой собственный дом в одной из самых отдаленных частей города. Там я буду ждать тебя сегодня вечером — ты согласен?
Казимир бросился перед ней на колени и от волнения не мог выговорить ни слова, а только целовал ее руки.
— Придешь?
— Непременно!
— Ровно в десять часов вечера приди на улицу… — она назвала ее и описала внешний вид дома, — там встретит тебя преданный мне человек и проводит ко мне.
— Прости меня! — воскликнул юноша, прижимая ее к груди, а она краснела и улыбалась под его пламенными поцелуями.
Как только ушел Ядевский, сектантка послала Бориса за Рахилью и, когда та пришла, заперлась с ней в своей спальне.
— Сегодня ночью должен на некоторое время исчезнуть поручик Ядевский, которого ты знаешь, — сказала Эмма.
— Если обойдется без кровопролития, то я готова исполнить ваше приказание, — отвечала еврейка.
— Я назначила ему свидание. Жди его на улице около десяти часов вечера и проводи ко мне. Распорядись, чтобы твои люди были на месте до его прихода. Ядевский снимет с себя шпагу, потом начнет меня целовать, и я накину ему петлю на шею. Его свяжут, отнесут в подземелье, где он останется до тех пор, пока я сама не освобожу его. Скажи своим людям, чтобы они не смели обращаться с ним жестоко.
— Понимаю.
Еврейка ушла домой, получив от Малютиной еще кое-какие инструкции.
Иезуит не решался ехать к Огинским, не обдумав заранее, в каких выражениях он сообщит им поразительную новость. Долго ломал он себе голову, как вдруг в голове его мелькнула мысль переговорить с Анютой, которую наверняка обрадует известие о помолвке Солтыка. Он не ошибся. Девушка бросилась ему на шею и расцеловала его, потом повела в кабинет, где сидели ее родители, и радостно объявила:
— Граф Солтык женится на Эмме Малютиной. Он отказывается от меня, потому что не смог покорить мое сердце и убедился, что я никогда не полюблю его.