Гучок
Шрифт:
– Так, ведь, это же был кофе-автомат!
– Ну-у, наверное, это был нефть-автомат, – предположил Кеша.
В этот момент нефтяная платформа снова загудела. Морж, отправленный на разведку, вскоре вернулся и рассказал, что заплатка сидит надёжно и нигде не протекает.
– Ай да мы! – радостно крикнул Игорёк и похлопал по борту шлюпки. – Этат клуизный лайнел мы заслузили по заслугам!
Они привязали к шлюпке веревку, и киты потащили её за собой. Теперь путешествие стало более комфортным, потому что не надо было переходить с одного кита на другого и бояться, что тебя
Пока друзья плыли, они ни разу не встретили ни одного корабля. И это путешественников вполне устраивало. Если бы не платформа, то, казалось бы, что здесь, в северных морях, людей нет вообще. Но, однажды они поняли, что это не так.
Как-то раз на горизонте показался какой-то корабль. На этот раз это был действительно корабль. Друзья, как и обычно, не собирались ни с кем встречаться, чтобы в чью-нибудь светлую голову не пришла яркая мысль вернуть их домой. Немного приглядевшись, они поняли, что это какая-то старая посудина, вся разваленная и проржавевшая, и при этом непонятно как державшаяся на плаву. Она, похоже, стояла на месте, и никого на ней не было видно.
– Я знаю, сто эта за калабль, – таинственно приглушив голос, произнёс Игорёк. – Эта летуций хал'aндец.
– Какой-какой холодец? – не понял лягушонок, сидевший на самом носу лодке и не расслышавший, что сказал мальчик.
– Да не халадец, – терпеливо стал объяснять Игорёк, – а летуций хал'aндец. Калабль-плизлак, католый блосила каманда.
Они проплывали мимо и разглядывали этот плавающий металлолом, неизвестно как и зачем оказавшийся здесь. В этой развалюхе, брошенной посреди моря, было что-то мрачное и пугающее.
– А почему его бросили? – стал расспрашивать Кеша.
– Ну, сам пасматли. Кто на такой стласной и стыдной лазвалюхе плавать будит? Навелнае, матлосам стала стласно стыдно, вот и сбезали ани с этава калабля, – предположил Игорёк и, чтобы уже совсем стало понятно, добавил. – Эта как сталая паломаная иглуска…
– Ну, могли бы, в конце концов, набраться страшной смелости и сдать его на металлолом, – рассудил Гоша.
Вдруг рассужения друзей прервал мощный взрыв. От неожиданности они чуть не выпали из шлюпки. Невдалеке от ржавой посудины в воздух с грохотом взвился водяной столб, который тут же рухнул вниз. Ошеломлённые друзья замерли от испуга. Не успели он прийти в себя, как ещё один точно такой же столб поднялся к небу, но уже ближе к кораблю.
С первым же взрывом киты шарахнулись в сторону и потащили за собой шлюпку. Первым пришёл в себя Гучок. Он схватил раковину и стал спрашивать у кита, что это такое взрывается. Тот объяснил, что они, похоже, попали в зону военно-морских стрельб. И сейчас один корабль стреляет по мишени, то есть по другому кораблю. «Скоро он его расколашматит, и эта железяка пойдёт на дно вместе со всей дрянью, которая у неё внутри», уверенно сказал кит.
Всё произошло так, как и говорил Птичья Лапка. Один за другим взрывы добрались таки до корабля-мишени. Не прошло и минуты, как посудина, накренившись на правый бок, исчезла под водой. Снова стало тихо. Как будто ничего и не было. Друзья сидели,
– Я никада так близко вайну ни видел, – смог проговорить бледный Игорёк. – Аказываица, мидведь эта не самае стласнае.
– Вот, и нет холодца, – произнёс Гоша, пытаясь рассмешить друзей и хоть как-то вытащить их из этого состояния.
Киты продолжали тащить своих пассажиров подальше от места взрыва.
– Я сицяс вспомнил тундлу. Лзавые, паломаные масыны и икскаваталы. Тока там эта всё навелху, а тут пад вадой. Вы пледставляите, скока там исё этих зелезяк па всиму акиану?
Игорёк взял раковину и начал расспрашивать у кита о подводных свалках. «Здесь такого добра за сто лет уже много набралось, – отвечал Птичья Лапка. – А металлолом у нас тут никто не принимает. Но железки, это не самое страшное. Лежат себе, ржавеют. Больше всего люди вредят океану, когда сбрасывают в него химические и радиоактивные отходы. Если эта гадость попадает в воду, всё живое вокруг умирает. Или быстро, или медленно…»
– А если нет еды, то некаму и есть…, – вспомнил свои собственные слова Игорёк. – Канец фильма…
– Ничего нового. Взрослые, как и всегда, думают только о себе, – сделал мрачный вывод Гучок. – Как будто, нас у них нет.
Игорёк снова взялся за раковину:
– А вы как-та с этим болетесь? – снова спросил он у кита.
«Это всё равно, что бороться с дождём или снегом, – отвечал кит. – Эти отходы просто падают на нас сверху. А сами мы не можем убрать их из воды. Но люди безнаказанными не остаются. Они вылавливают зараженную рыбу и морепродукты, чтобы потом это всё съесть. Так океан возвращает им то, что они сюда выбросили. Но это не борьба. Это простой закон природы».
– Я всё влемя удивляюсь, как зд'oлава устлоена плилода, – проговорил Игорёк.
– А я всё время удивляюсь, почему взрослые никак не поймут её законы, – с горечью сказал Гучок. – И, что, отравляя всё вокруг, они отравляют себя и нас!
– Не расстраивайся так, – сочувственно произнёс Гоша. – Ты не можешь отвечать за то, что натворили другие люди. Каждый может отвечать только за то, что сделал он сам. Ты уже смог остановить загрязнение моря. Но ты сам не сможешь исправить всё то, что поломали другие. К тому же у тебя есть цель. И к ней надо дойти, пока не очень холодно.
Гучок, вздохнув, согласился с доводами друга. Всех проблем всё равно не решить. Тут хотя бы с одной разобраться. И он стал смотреть в море, пытаясь заглянуть за линию горизонта и увидеть того, кто должен помочь решить его главную проблему.
Игорёк в это время тоже смотрел в море, но значительно ближе. Его внимание привлекла какая-то странная трубка, которая высунулась из воды буквально в двух шагах от лодки. Она медленно поворачивалась вокруг своей оси, как-будто что-то высматривая в океане, пока не наткнулась своим взглядом на Игорька. От неожиданности она подпрыгнула на месте и вытаращила свой единственный глаз на мальчика, удивлённо изучая его. Игорьку это не понравилось. Он протянул руку и отвернул от себя этот выпученный взгляд. Но трубка снова повернулась к нему.