Гулистан
Шрифт:
На страницах «Гулистана», а также и других произведений Саади предстает перед нами человеком, для которого социальная среда города была наиболее близкой. Он выступает главным образом как выразитель интересов и идеологии ремесленников и купцов. Поэт выступает как постоянный защитник ремесла и ремесленников, которые являются частыми персонажами его произведения. Поэт проповедует и советует всем учиться какому-нибудь ремеслу, которое, по его мнению, является самым надежным и почетным источником жизни.
Так, в одном из рассказов поэт ставит простых людей, владеющих ремеслом, выше вельмож, ничего не умеющих делать:
«Некий мудрец наставлял своих сыновей:
– Любимые дети, учитесь какому-нибудь ремеслу, ибо
Не менее частым персонажем Саади является и купец. Он советует царям и правителям оберегать купцов, развивать торговлю, ибо страна без торговли, по мнению поэта, не может существовать.
В последние годы правления Хорезм-шахов усиление междоусобных войн и феодальных раздоров создало в стране благоприятные условия для вторжения иноземных захватчиков. Над Ираном и Средней Азией разразилась невиданная катастрофа. В 1220 году на Иран и Среднюю Азию обрушились варварские кочевые племена монголов под водительством Чингисхана. Предав огню и мечу города, истребив население, превратив в руины цветущие края и поработив оставшихся в живых, орды Чингисхана разрушили производительные силы завоеванных областей. В это время особенно ухудшилось положение крестьянства. Оно подвергалось хищнической эксплуатации, жестоким притеснениям и насилию.
Хотя Саади был выходцем из городского населения и ярким выразителем его интересов, в творчестве поэта в известной степени отразились также интересы и быт, чаяния и стремления крестьянства. Но защита интересов крестьян и других обездоленных масс в творчестве Саади выразились в своеобразной и характерной для того времени форме. Саади призывает царей и правителей, ханов и эмиров не подвергать насилию и притеснению, грабежу и обидам трудящийся народ, «тех, на труде которых зиждется государство и которые составляют корень общества».
Когда поэт убеждался, что подобные поучения остаются бесплодными и не оказывают никакого воздействия на падишахов, ханов и правителей, он старался устрашать их всевозможными божескими карами и адскими мучениями.
Он постоянно напоминает сильным мира сего, что не нужно забывать о загробном мире, об огне вечном и возмездии Бога; советует им вести воздержанный, аскетический образ жизни, довольствоваться малым и не расточать народное добро, не жить в разврате и пустой, бессмысленной роскоши. Но нередко поэт предупреждал «притеснителей сердца народного» – сильных мира сего, остававшихся глухими к его наставлениям и проповедям, что народ, доведенный до крайности, может расправиться с ними, «вырвать корень жизни»:
«Рассказывают, что один иранский шах несправедливо на имущество подданных руку налагал, насилию и притеснению их подвергал. Дошло до того, что народ из-за его разбоя разбрелся по всему свету, из-за мучений, не знавших предела, стал на чужбине лучшего искать удела. Подданных стало меньше, пришла в упадок вся страна, опустела царская казна, неприятель стал одолевать царское
Или:
Коль тучи комаров начнут кусать слона,То, как он ни могуч, едва ль спасется слон.А если муравьи на льва пойдут гурьбой, —Как он ни яростен, ободран будет он.Но в «Гулистане» поэт призывает к справедливости, угрожая в основном божественными карами и возмездиями тем, кто творит несправедливость.
На основе подобных призывов поэта многие востоковеды объявляли Саади мистиком, суфием, проповедовавшим умерщвление плоти, непротивление злу и призывавшим людей бросить мирскую суету и обратить свои взоры к потустороннему миру.
Это утверждение не соответствует действительности. Саади, как доказывают это хотя бы его газели, не был суфием в указанном смысле этого слова. Наоборот, в своей практической деятельности и в своих произведениях он разоблачает и клеймит позором тех суфиев, под рубищем которых скрывались самые низменные пороки, которые обманывали народ и обирали его. Он едко высмеивал и тех суфиев, цель проповеди которых объективно состояла в том, чтобы доказать бесполезность стремлений обездоленных людей к лучшей доле, к человеческой жизни.
Саади был одним из тех суфиев, которые смысл своего учения и жизни видели в служении ближнему, людям и в конечном итоге – народу. Об этом поэт говорит неоднократно:
Служи как следует народу – и это будет тарикат,А коврик, рубище и четки о внешнем только говорят.Творчество Саади – одно из замечательных явлений в истории культуры персидского и таджикского народов. Оно оказало огромное влияние на последующее развитие литературы. «Гулистан» вызвал к жизни десятки подражаний.
Как уже было сказано выше, «Гулистан» возник на основе народного творчества и, будучи неразрывно связан с народной культурой и традициями, с народной идеологией и мировоззрением и с народным языком, отвечал народным чаяниям. Благодаря этому книга сразу же после ее написания стала известной на всем Ближнем и Среднем Востоке, где и поныне пользуется огромной популярностью среди широких народных масс.
Большая часть афоризмов, изречений и других выражений «Гулистана» сделались народными поговорками и пословицами. В течение семи веков «Гулистан» являлся основным учебным пособием по персидскому языку и литературе не только в иранских школах, но и в тех странах, где сколько-нибудь изучались персидский язык и литература. Книга переписывалась и распространялась в массовом количестве в Иране, Средней Азии, Турции, Египте, Индии.
Поэтому неудивительно, что текст «Гулистана» уже к началу XIV века успел сильно засориться всевозможными искажениями, добавлениями и переделками. В дальнейшем количество искажений и переделок текста, вносимых либо вследствие неграмотности и небрежного отношения переписчиков, либо по другим причинам, еще более возросло. В результате значительного искажения содержания и языка книга, естественно, потеряла многие из своих достоинств.
На засоренность текста «Гулистана» обратили внимание еще в XVI веке некоторые из комментаторов и толкователей «Гулистана». Так, например, известные турецкие филологи XVI века Сурури и Суди, комментируя «Гулистан», попутно старались по мере возможности восстановить первоначальный текст произведения.