Гурман. Воспитание вкуса
Шрифт:
Мясник, стоя на коленях перед сундучком, в восхищении перебирал в руках огромное богатство, так внезапно свалившееся на его господина. Антуан же задрал голову и сказал, обращаясь к глядящему на него сверху Иисусу, заранее осенявшему крестным знамением и благословлявшему все деяния людские, как добрые, так и злые, недостойные смиренного христианина:
– Ну, теперь мы посмотрим, кто кого. Теперь начнется настоящая жизнь.
Глава четвертая
ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЕ
Время, проведенное в Италии, пошло Антуану на пользу. Он заметно поправился, стал выглядеть более здоровым. Его растущий организм, требовавший много пищи, наконец-то получил желаемое и с удвоенной силой принялся развиваться, делая из подростка юношу.
Антуан обладал прекрасным даром природы – необычайной красотой. Красота эта сочеталась в нем с хорошими манерами, умением располагать к себе, а также блестящим умом и утонченным вкусом. Что касается вкуса, то еще при жизни двоюродного прадеда Антуан подолгу беседовал с архиепископом, которому нравилось общество правнука, а также многие часы проводил в библиотеке за старинными фолиантами, изучая историю рода Медичи, блестящим представителем которого он намеревался стать. За недолгое время, потраченное Антонио Медичи на беседы с правнуком, Антуан уверился в собственной индивидуальности и вседозволенности, а после тщательного изучения истории коварных и хитроумных Медичи, всегда жаждавших реванша, сопоставляя бытие многих славных представителей рода и свою пока что короткую жизнь, юный маркиз постепенно составил четкий план дальнейших действий. Он поделился своими мыслями и планами с прадедом, и тот с восторгом прошептал своим хриплым голосом:
– Прекрасно, дитя мое! Ex ungue leonem, как говорили римляне. По когтям узнают льва. Я верю, что тебе удастся привести план в исполнение. – Старик ласково погладил Антуана по волосам. – И помни: месть – это то блюдо, которое подается к столу в охлажденном виде. Только таким образом оно употребимо в пищу.
Пожилой слуга поднес архиепископу бокал с водой, ненадолго прервав его тираду. Медичи отпил и продолжил:
– Человек с утонченным вкусом никогда не станет бросаться сломя голову мстить обидчикам. Он сначала выждет сколько нужно, разработает план, затем проведет разведку и, лишь когда все будет готово для нанесения по-настоящему жалящего и больного удара, только тогда человек со вкусом начнет действовать и добьется настоящего поражения всех своих противников и врагов.
Архиепископ Тосканский гулко закашлялся и вновь пригубил бокал.
Антуан многое постиг, думая и взвешивая слова старика, сказанные им перед смертью. Когда же прадед скончался, юный маркиз де Ланж отыскал клад, спрятанный предусмотрительным прадедом, и некоторое время пребывал на прибрежной вилле, еще раз все обдумывая, как бы переписывая набело свой план мести. За это время он сделал местному кузнецу необычный заказ: смастерить металлические перчатки, вроде тех, которые имелись у рыцарских доспехов. Перчатки должны быть изготовлены из самого лучшего и прочного сплава, но при этом Антуан требовал, чтобы пальцы без малейших усилий сгибались и разгибались, а сам металл был очень легким. Кузнец долго ломал голову над заказом, а потом еще дольше мастерил, но в конце концов заказ был выполнен в лучшем виде. Антуан остался доволен исполнением и щедро наградил кузнеца. Он тут же у кузницы, к которой его привез Люка, заставил Мясника надеть их. Как только руки верного телохранителя оказались в перчатках, тот почувствовал необычайную силу и уверенность, утраченные им после падения со стены замка Мортиньяков и лишь частично восстановленные после хирургической операции, проведенной Антуаном над ногой Мясника. Люка взял лежащую у горнила раскаленную подкову, напрягся и с силой разогнул ее. От защищенных перчатками рук шел жар горячего железа, но Мясник ничего не чувствовал, кроме вернувшейся, словно по волшебству, силы.
Следующим действием юного маркиза, согласно намеченному им плану, было возвращение во Францию. Мясник купил удобную дорожную карету, словно созданную для подобного рода длительных путешествий.
Антуан де Ланж решил не нанимать слуг, не приобретать груза, кроме самого необходимого, и вскоре отбыл из благословенной Флоренции, направляясь во Францию. Путь их лежал через провинцию Бордо. Карета въехала в город Бордо поздним вечером. Мясник привычным движением огибал знакомые улицы, направляя коней к самой дорогой и приличной провинциальной гостинице под названием «Тройная корона». В этой гостинице в свое время останавливался сам Мольер, проезжая по своим делам через виноградную провинцию. Об этом частенько упоминал владелец гостиницы, дядюшка Горион, добродушный толстяк, чьи дела всегда шли хорошо, и при короле, и при коммуне, и при воцарившихся ныне банкирах.
Юный постоялец пожелал разместиться в лучших апартаментах гостиницы, кои были ему немедленно предоставлены, ведь сама гостиница оставалась практически пустой, так как многие после ужасов террора предпочитали никуда не выезжать, страшась кровавых революционных расправ. Расположившись в апартаментах, маркиз де Ланж, не назвавший своего имени по понятным причинам, пожелал, чтобы его спальня была заранее приготовлена, а сам тем временем отправил телохранителя в красивых перчатках с распоряжениями в город. Дядюшка Горион, лично присматривавший за служанками, которые готовили спальную комнату, слышал, как постоялец, сразу видно, что очень знатный, хоть и чрезвычайно юный, тоном, не терпящим возражений, приказывал своему единственному слуге обойти все местные кабаки. При этом рожа у слуги, и без того не отличавшегося благородством манер, расплылась в столь отвратительной ухмылке, что дядюшка Горион поспешно отвернулся и не прислушивался более к разговорам высокородного постояльца.
Мясник вернулся уже очень поздно, но Антуан еще не спал, сидя в удобном кресле перед зажженным в его спальне камином и читая книгу. На вопросительный взор маркиза Люка утвердительно кивнул:
– Нашел.
Антуан сделал знак, разрешающий Мяснику идти спать, но тот продолжал стоять на месте.
– Я встретил в «Лозе и льве» старого приятеля, – сообщил Мясник, преданно глядя на юного маркиза. – Того, который со мной и вашим папенькой ездил собирать налоги. Он сейчас без дела сидит. Вот я подумал…
– И правильно сделал, – видя, что Люка замялся, поддержал его Антуан. – Можешь передать ему, что я готов принять его к себе на временную службу.
Мясник радостно ухмыльнулся, поклонился и вышел вон из спальни. Наутро он привел своего старого подручного из отряда мытарей, одного из тех немногих, которые остались в живых, так как в прошлый свой приезд Люка не нашел всех сообщников, убитых затем Одноглазым Маратом, прозывающим себя Другом народа, каковым он, естественно, никогда и не являлся. Подручного звали Шарль, но все друзья и знакомые прозывали его Ежевикой. Это был самый молодой мытарь в отряде. Ежевика вошел в гостиничную комнату, в которой завтракал Антуан, и остановился перед юным маркизом, почтительно сняв шапку. Антуан, чей завтрак с недавнего времени состоял лишь из ломтика сырого мяса молодого ягненка, с которого еще капала кровь, подтвердил Ежевике, что нанимает его для выполнения некоторых заданий.