Гуси-лебеди. Хозяйка Дремучего леса

Дынина Ирина Валерьевна

Жаба возмущенно запыхтела. Но, кто бы ещё её слушал!

Алёна Дмитриевна, шипя от раздражения – идти пришлось босиком, да по колючей траве – башмаки, так и не успели просохнуть, крадучись двинулась вперед. До вечера предстояло много дел переделать – отыскать родной дом Алёнки, плотно покушать, да собрать узелок в дорогу. И, волосы расчесать. И, отдохнуть. И, помыться.

В общем, предстояло много дел и все в тайне от любопытных соседей. А в деревне, как вы понимаете, каждый житель на виду.

– Раз уж так выпали карты, – решила Алёна Дмитриевна. – то, нужно играть. Лучше уж в этом сказочном мире

быть деревенской девушкой Алёнушкой, чем в своем – трупом, упакованным в плотный, черный мешок.

Глава 3.

Сказано было Алёне Дмитриевне ясно и недвусмысленно – не отсвечивать, передвигаться тайком, желательно, кушерами и огородами. Она так и поступила, о чем, впоследствии, ничуть не пожалела.

Как подозревала сама Алёна Дмитриевна, душа местной девушки Алёнки, хоть и испарилась в неизвестном направлении, покинув сей бренный мир, память реципиента, зияя обидными прорехами, но помогла незадачливой попаданке справиться с неординарной ситуацией.

Хорошо ещё, что, прожившая в своём мире сорок два годика, Алёна Дмитриевна Почесуха обладала устойчивой психикой и не спешила ударяться в панику, однако, согласитесь, банальным, то, что с ней произошло, назвать нельзя.

Не каждому «повезёт» попасть куда-то, в место, не совсем обычное, тем более, очутиться в чужом и непривычном теле.

К тому же, Алёна Дмитриевна ощущала себя слегка странно – ей бы, последовав совету русалки, затаиться и залечь на дно, а её, вот некстати, тянуло на подвиги. Хотелось не в подполе сидеть, с Агатой в обнимку, а бежать в центр деревни, к вечевому колоколу. Колоколом тем, староста народ на сход собирал, когда в том надобность возникала. Очень хотелось Алёне Дмитриевне в колокол тот ударить, народ созвать и рассказать люду деревенскому про подлые делишки семейства Онуфриевых. И, потом, как быть с биологическими родителями тела Алёнки? Их, кажется, в овраг сбросить велено было, волкам на поживу?

Разумеется, время стояло теплое, летнее, а, потому, сытное. Не в раз волки на добычу накинутся, ну и что с того? Похоронить бы надо родителей по-человечески, как обычай велит.

Алёна Дмитриевна успешно подавила в себе самоубийственные желания и списала хаос в мыслях на гормональный всплеск – в семнадцать лет, обычное дело, совершать необдуманные поступки, а её биологическому телу, как раз, семнадцать. Поэтому – подавлять и препятствовать. Жить, потому что, очень хочется, пусть и в непривычных условиях.

Сорвав с дерева сладкое яблоко, очень похожее на плод, сорта «белый налив», Алёна активно задвигала челюстями. Соседи не обедняют, а она, уж очень кушать хочет.

Агата неодобрительно булькнула жабьим ртом, но послушно притихла, повинуясь властному движению молодой девушки.

Таскать упитанную жабу было тяжело. Своим внешним видом Агата напоминала, ту самую, хорошо отъевшуюся, тростниковую жабу-рекордсменку, найденную в Австралии и весившую, если женщине не изменяла память, больше двух с половиной килограмм.

Помнится, Алёна Дмитриевна очень долго рассматривала фото земноводного и удивлялась тому факту, что, по сути своей, жаба та, жрала всё, что ей в рот помещалась – насекомых, мелких рептилий и даже млекопитающих, типа мышей и прочей мелюзги.

Причины, побудившие Алёну, утащить жабу

так далеко от реки, были неясны ей самой, но, вот чувствовала попаданка, что Агата ей обязательно пригодится.

Засев в пыльных кустах у дороги, на манер засады, попаданка-вселенка притаилась и принялась наблюдать за Алёнкиным жилищем.

Изба, как изба – просторная, добротная, с крышей, крытой, как у всех, камышом, да соломой, а, может и ещё чем-то, водонепроницаемым – Алёна в том плохо разбиралась. Забор, опять же, высокий, за забором, гремя цепью, бродил зубастый пёс. Верного сторожа так и звали – Зубастый.

Зубастый чуял хозяйку, засевшую в кустах и пребывал в недоумении – почто затаилась, во двор не заходит и его, Зубастого, кормить не спешит?

Пастух, по всей видимости, стадо пригнал, потому как, взрослая корова и молодая телка, жалобно мычали под воротами. Вымя у коровы было полным и Алёна Дмитриевна, никогда в жизни корову не доившая, алчно облизнула пересохшие губы – память Алёнкина, на что? Небось, руки девичьи не забыли, что, да как. Как-нибудь, но корову подоят и обеспечат новую владелицу тела каким-никаким, но ужином.

Ничего подозрительного не происходило и, Алёна, совсем было вознамерилась открыть калитку и впустить корову во двор, как внезапно, сердито и басисто рявкнул Зубастый, а с ближнего дерева, вниз соскользнула гибкая мальчишечья фигурка.

– Кольша. – ахнула Алёна Дмитриевна, задержав дыхание. – батрак малолетний, Онуфриев соглядатай, да докладчик. Ух, я тебя хворостиной!

В памяти Алёны мгновенно всплыли воспоминания о парнишке – неплохой малец, работящий.

Потому, за хворостиной тянуться не спешила – Кольша жалостливо погладил корову по морде и, не обращая внимания на рычание Зубастого, толкнул калитку, впуская корову во двор. Умное животное проследовало знакомым маршрутом, а Алёна проводила парнишку полным подозрения, взглядом.

– Белкин сынок. – поджав губы, размышляла женщина, продолжая таиться и осторожничать. – Сейчас хозяевам доложит о том, что я дома не появлялась и домой отправится, Белке помогать. Их у Белки семеро – мал мала меньше и все жрать хотят каждый день. Отец Кольшин лес по реке справляет, плотогон он, а Кольша, матери один помощник, вот и крутится, как умеет. И изба у них худая совсем, дыра на дыре, а сами они, люди добрые, бедные только.

Убедившись в том, что шпион Онуфриевых направился по своим шпионским делам, Алёна прошмыгнула в приоткрытую калитку и Агату за собой потащила. Жаба пыхтела и дрыгала коротенькими лапками, Зубастый, учуяв подозрительную особь, во дворе ранее не проживавшую, глухо зарычал, но Алёна, добавив в голос строгости, тихо рявкнула.

– Молчать. Агата со мной.

Жаба грузно плюхнулась на землю, сверкнула белесым брюхом и куда-то пропала. Зубастый, настороженно понюхал воздух и недоверчиво уставился на Алёну. Что-то в молодой хозяйке казалось псу неправильным, но, что? Вроде, всё тоже самое – две ноги, две руки и голова, сарафан, опять же, тот же самый. Взгляд, разве? Больно уверенно держалась нынешняя Алёнка и приказывала властно. Та, прежняя, плакала часто и голову в плечи вжимала, когда на нее кричали.

Алёна Дмитриевна в деревенских избах никогда не жила, но подозревала, что электричества, в конкретно этой избе, днем с огнем не найдешь.