Гувернантка
Шрифт:
С улицы послышался шум, и на пороге появился Ваня — тот самый сероглазый мальчик, который держал тогда Акулину. Он стоял, всем своим дерзким видом выражая независимость. Девушка вновь ощутила, насколько глубоко трогает ее судьба этого странного, молчаливого ребенка.
Он стоял против света с гордо поднятой взъерошенной головой, сквозь рваную рубашонку проглядывало худенькое тельце…
«Почему он волнует меня? Словно между мною и этим мальчиком есть невидимая связь».
Софи вспомнила, как он прижался головой к мягкому
Инстинктивно, почти не сознавая, что делает, Софи протянула руки к мальчику. В мгновение ока Ваня развернулся и исчез из избы.
Софи ощутила на себе тяжелый взгляд мадемуазель. Девушка содрогнулась. В этом взгляде, было столько злорадства, ненависти и триумфа, что ей стало страшно. Ни спертый воздух избы, ни гнойная рана Николая не смогли сделать с ней то, что сделал этот странный взгляд француженки. Софи почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек.
— А-а, — насмешливо протянула мадемуазель, — я так и знала. Вы, в конце концов, упадете в обморок.
Когда они вышли из избы, мадемуазель улыбнулась Софи:
— Так, значит, мы не такие сильные, как думали, а? Федор! Помоги мисс Джонсон забраться в коляску.
Глава 11
Почему я едва не лишилась сознания? Ведь я не из тех, кто чуть, что падает в обморок. Всему виной мерзкий взгляд мадемуазель. Так мог бы смотреть только злодей. Тем временем лошади упорно взбирались вверх по крутой дороге. Мадемуазель Альберт, широко расправив юбки, восседала, прямая как шест. Софи устроилась рядом, бледная и молчаливая. «Мадемуазель Альберт намеревалась мне что-то сказать, открыть нечто постыдное, — подумала Софи. — Позвав меня с собою в Кравское, она явно преследовала какую-то цель».
Мадемуазель хранила молчание. И лишь когда они приблизились к Обухову, заметила вскользь:
— Я начинаю думать, мисс Джонсон, что в вашей броне и в самом деле нет слабого места, хотя согласна, нога Николая представляла, отвратительное зрелище.
То, не нога заставила меня похолодеть от страха», — хотелось ответить Софи. Но присутствие мадемуазель сковывало ее. Казалось, ее спутница празднует победу. Иначе, зачем ей так загадочно улыбаться?
— Какой странный ребенок, — обронила Софи, игнорируя замечание о ноге Николая.
— Ваня? Странный? В каком смысле?
— Он кажется… замкнутым. Гордым. Не похожим, на других. Я видела его прежде. Вы, наверное, помните, я уже бывала в Кравском с князем.
— Я не забыла. И вы видели Ваню тогда?
— Да. Ребенок и тогда выглядел несчастным.
— Почему он вас интересует, мисс Джонсон?
— Не знаю. Мне просто… просто хочется помочь ему.
Мадемуазель улыбнулась:
— На вашем месте, я не стала бы вмешиваться.
— Насколько я поняла, он не внук Николая?
— Николай говорит, что нет. Но возможно, он так выражает свой гнев. Похоже, мальчик дерзок и строптив.
— Но он всего лишь ребенок! — воскликнула Софи, представив себе ужасное положение мальчика.
— К несчастью, он родился другим, — ответила мадемуазель.
— Другим? Но почему?
Он такой же ребенок, как остальные, размышляла Софи. Воспоминание о мальчике причиняло ей боль. Она была уверена, хотя и не знала почему, что мадемуазель намеренно привлекла ее внимание к Ване. Теперь Софи знала — причиной их визита был именно он. Нога Николая лишь предлог.
— Я вижу, вы расстроены, — заметила мадемуазель. — Это говорит о вашей доброте. Но нельзя так расстраиваться из-за несовершенства мира, моя дорогая. В конце концов, он всего лишь крестьянский мальчишка.
«Он ребенок, муки которого больно задели мое сердце, — призналась себе Софи. — Этот ребенок вызывает во мне чувства, которые я не могу выразить словами… Я не могу перестать думать о нем. И это именно то, чего хочет мадемуазель. Она мечтает причинить мне страдания, зная, что я беспомощна, что-либо сделать. Этот торжествующий взгляд! Но что ей с того?»
— Я вижу, вы обожаете детей, — сладким голосом произнесла мадемуазель, когда они свернули к Обухову. — Я всегда считала, что англичане любят проявлять добродетель. Почему бы вам не справиться о Ване у мистера Хенвелла? Что касается меня, я нахожу разговор о мальчике скучным и утомительным.
Мадемуазель внимательно посмотрела на Софии, и улыбнулась недоброй улыбкой. Девушка поняла, что все ее мечты о том, чтобы заслужить любовь и доверие мадемуазель Альберт, напрасны. Наоборот, враждебность и неприязнь дальней родственницы князя, казалось, лишь возросли.
У себя в комнате Софи переменила платье, в котором побывала в избе Степана. Впервые в жизни она почувствовала столь явно ненависть и враждебность другого человека. И это лишило ее покоя. Злоба мадемуазель каким-то образом связана с Ваней. Но ведь это абсурд! «Спросите у мистера Хенвелла», — сказала ей мадемуазель.
Софи так и поступила. Подходящий случай представился в тот же вечер, когда фрейлейн Браун пригласила ее и Эдварда выпить чаю у себя в комнате. Завязалась пустяковая беседа. Затем, под каким-то предлогом, фрейлейн Браун оставила их вдвоем.
— Романтичная фрейлейн Браун, — обронила Софи.
Эдвард улыбнулся. Потом, заметив мрачность Софи, заботливо спросил:
— Вы, случайно, не больны? Сегодня было так жарко, и одному Богу известно, что можно подхватить в этой деревне.
— Нет, спасибо. Я совершенно здорова. Но есть кое-что, о чем мне хотелось бы спросить у вас. Сегодня мы были в избе Степана. Мадемуазель и я. Она очень ловко наложила повязку на раненую ногу Николая.
— Знаю, знаю, слухами земля полнится. Николаю посчастливилось, что он не потерял ногу.