Гвардеец Бонапарта

Хелтон Венита

– Я думала, что ты погиб, когда не услышала твоего выстрела, – наконец, прошептала девушка.

Она достала из ридикюля носовой платочек и прижала его к красной полосе на щеке мужчины.

– О, Доминик, ты сумасшедший, пылкий, прекрасный мужчина. Я своими руками убью тебя за то, что ты меня так напугал.

Доминик обнял девушку с удивительной силой и нежностью глядя прямо в глаза, блестящие от слез.

– Ты не очень расстроилась, что я его не убил, – спросил он.

– Расстроилась? Да я никогда не видела никого, кто мог бы сравняться с тобой по храбрости и благородству. Доминик!.. Я больше не

могу сомневаться в своих чувствах. Я-я… я… тебя люблю.

Острая радость пронзила его.

– Святые апостолы! Наверное все же капитан убил меня, и я уже в раю.

– Рай там, где ты, – прошептала Лаура.

Он крепче прижал ее к груди, не имея сил сказать ни слова от избытка чувств. Наконец, он пробормотал:

– Я никогда не позволю тебе уйти от меня, моя прекрасная жемчужина. Ты бесценное сокровище и я никогда не оставлю тебя, Лаура Бретон Шартье.

– Мое сердце разорвется от горя, если ты это сделаешь, Доминик Юкс.

Он засмеялся от счастья, затем подхватил ее на руки и пошел по улице, не остановившись и даже не посмотрев в сторону экипажа с сидевшим в нем Ренато.

Девушка в его руках была подобна легкому облачку и ему казалось в этот миг, что он мог бы так идти всю свою жизнь, никогда не останавливаться.

Вскоре в тумане появились очертания дома Лауры. В нем горело только одно узкое оконце возле двери. Доминик опустил девушку на землю и тихо сказал:

– Дай мне ключ.

Лаура открыла свой ридикюль, достала маленькую металлическую связку ключей и передала ее мужчине дрожащими руками.

Он вставил ключ в замок и дверь щелкнула, открываясь. Девушка остановилась на пороге в сомнении, не зная, как поступить дальше и глядя прямо в глубокие, как омут, глаза Доминика. Этой теплой летней ночью он мог погибнуть защищая ее честь. Возможно, что опасность еще не миновала. Возможно, Аллен Дефромаж подстерегает Доминика где-нибудь в тумане на темных городских аллеях.

– Если ты сейчас уйдешь, – тихо сказала девушка, – я, может быть, никогда снова не увижу тебя. Пожалуйста, зайди ко мне в дом.

Его лицо радостно осветилось, но тут же вновь стало суровым и серьезным.

– Лаура, мне завтра надо уехать по делам. Через несколько дней я вернусь.

Лаура взволнованно схватила его за лацканы сюртука.

– Пожалуйста, не покидай меня.

Доминик даже застонал, чувствуя себя так, словно ему в сердце воткнули нож. «Почему он должен этой ночью страдать от одиночества, когда наконец, выиграл такой приз?» Быстро, словно боясь, что девушка исчезнет, испарится в ночном тумане, он втолкнул ее в дом и войдя вслед за ней, закрыл дверь.

– Ты пригласила меня войти, – сказал он, – и теперь тебе не удастся меня выгнать.

– А я никогда и не буду пытаться, любимый мой.

– Ну, тогда веди меня наверх.

Поднимаясь наверх по лестнице, Лаура едва чувствовала ступени под ногами. Дрожащими пальцами она крепко держалась за руку Доминика понимая, что как только его отпустит, то сразу потеряет всю уверенность и решимость.

Войдя в свою спальню девушка остановилась посредине комнаты, а Доминик прошел вперед к каминной полке и чиркнув спичкой зажег лампу. Затем он подошел к кровати, откинул полог, сдернул покрывало и только после этого повернулся к девушке.

Там, у входа, он сказал, что теперь его

ни за что не выставить за дверь, однако Лаура очень хорошо понимала, что стоит ей сказать только слово и Доминик уйдет, но как она сможет тогда жить? Если с ним этой ночью случится что-нибудь ужасное, ее сердце разорвется на части, и она никогда не сможет утолить страсть своей души. Лаура решительно отвергла последние сомнения в правильности того, что делает.

– Не уходи, Доминик… – попросила девушка и робко вошла в кольцо его рук.

– С этой минуты не будет пути назад, Лаура.

– Я уже сделала свой выбор, – она поднялась на цыпочки и поцеловала его. И тогда мужчина нежно поцеловал ее в ответ и, уже чувствуя, как дрожит от волнения девушка, поднял руку к ее волосам и вытащил из них гребень. Тяжелая лавина волос Лауры еще не успела рассыпаться у нее по плечам, а мужские пальцы уже начали расстегивать пуговицы на ее изумрудном зеленом платье.

– Я хочу видеть твое прекрасное тело, – произнес он спуская легкую ткань с девичьих плеч к талии. Она покорно ждала пока Доминик стянул с ее грудей лиф, а потом, опустив голову и прикрыв глаза, тихонько вздохнула, когда дыхание мужчины опалило ее сразу набухшие соски.

– Тебя породил дракон, – прошептала она.

– Этот дракон пылает ради тебя, Лаура Шартье…

Платье Лауры, слегка задержавшись на бедрах соскользнуло на пол. Все сильнее возбуждаясь от близости молодого натянутого словно струна девичьего тела, задыхаясь от нетерпения, Доминик снял с нее нижнюю юбку и короткую сорочку и она осталась стоять перед ним в одном лифе и чулках с подвязками.

– О, боже! Ты прекраснее, чем самые сказочные мечты пирата.

Она задрожала от волнения и робости не зная, что он собирается делать и заранее позволяя ему все, смиряясь со всем, что сейчас случится. Ее тело прожигали насквозь взгляды Доминика, а живот девушки казалось превратился в пылающее озеро огня. Словно в забытьи она почувствовала, как мужчина развязал ленты у нее на лифе и последний покров спал с ее тела.

– Ты словно ожившая статуя Галатеи, – прошептал Доминик, дотрагиваясь большими пальцами до сосков девушки, – ты моя Венера, я хочу тебя поцеловать… – И сразу же его язык скользнул к ямочке у основания девичьей шеи. В мозгу Лауры словно взорвались миллиарды разноцветных звезд – это он коснулся губами нежного и упругого соска на ее правой груди. Спустя мгновение, Доминик выпустил изо рта горячий влажный комок плоти и легонько подул на него.

– Доминик… – простонала она, – мне кажется я сейчас упаду.

– Я не дам тебе упасть, Огонек.

И теперь уже не сдерживаясь, мужчина крепко обнял девушку за бедра и прижал к себе, лаская ее тело и покрывая поцелуями. Лауру била дрожь, и в то же время, ей казалось, что она словно сгорает на медленном огне с какой-то стыдливой радостью, чувствуя на своем обнаженном теле мужские сильные ладони. Доминик положил ее на кровать, а сам стал на колени у нее между ног.

Его лицо было искажено страстью, сжигавшей его душу Доминик стал быстро срывать с себя одежду. На секунду ему показалось, что пальцы слишком медленно справляются со всеми многочисленными пуговицами и тогда от решительно рванул ворот рубахи так, что пуговицы с треском отлетели и застучали по полу словно сухие горошины.