Гвардейцы в воздухе
Шрифт:
Кочующая батарея.
Несколько дней вылетали на Сандомирский плацдарм, охотясь за кочующей тяжелой батареей немцев на левом берегу Вислы. Предполагали, что она установлена на железнодорожных платформах и совершает маневр по дороге, проходящей параллельно реке. С наступлением ночи или плохой погоды батарея подтягивалась к линии соприкосновения и методически обстреливала не только наши наземные войска, но даже близко расположенные к линии фронта полевые аэродромы. Отстрелявшись, фашисты поспешно увозили орудия в тыл и тщательно маскировали.
Огневыми
Отправляя летчиков в разведывательный полет, командир полка напутствовал их: "Имейте в виду, вражеская батарея хорошо маскируется, быстро меняет свои позиции. Она надежно прикрыта зенитной артиллерией. Чтобы ее обнаружить, действовать надо хитро, решительно".
Просмотрены почти каждое ответвление и тупик, разбегающиеся по обе стороны от основной железнодорожной магистрали. Много раз противник встречал наши самолеты на малой высоте внезапным зенитным огнем, и тогда они возвращались на аэродром искромсанные осколками.
И вот однажды, вернувшись с разведки, капитан Игнатьев доложил:
– Батарею обнаружил. Прикрыта "эрликонами", маскируют в овраге.
Но контрольное фотографирование помогло разоблачить фашистов. Они организовали ложную батарею. P233]
И снова разведка. Все тот же Игнатьев обратил внимание на шесть крытых вагонов в железнодорожном тупике. Через день шесть крытых вагонов он обнаружил уже в другом месте, за двадцать километров, Пока на докладывал об этом командованию. Потребовался еще один вылет, чтобы обосновать предположение.
Эти крытые вагоны и были вражеской батареей.
На обнаруженную цель немедленно выслали большую группу штурмовиков.
Первая же атака Ил-2 доказала, что разведчик прав. Взрывной волной сорвало один вагон, и на платформе оказалось тяжелое орудие.
Фашистские зенитки пытались защитить батарею, но бессильны были помешать атакующим штурмовикам и истребителям.
Артиллерийские налеты сразу прекратились.
Пришел приказ откомандировать заместителя командира полка гвардии майора Лавейкина в Москву. Все знали, что его ждет новая интересная работа, но жалко было расставаться. Загрустил и он сам. Привык к однополчанам, сроднился с ними. Ведь фронтовая дружба особенная. Крепче ее не бывает.
VIII. В небе Германии
Приближался 1945 год. Декабрьской морозной ночью встретил полк наступающий Новый год. У всех было радостное настроение, каждый знал, что фашистская Германия долго не продержится. Но предстояла еще упорная рхватка за овладение последним бастионом противника - Берлином.
Встречали Новый год в полковой землянке.
Саша Мастерков принес из леса елку, ребята столпились вокруг, Сергей Глинкин глянул в добрые глаза Саши и рассмеялся:
– Быть тебе Дедом-Морозом!
Подняли шум, возню. Раздобыли паклю
– Да ну вас к бесу! - отмахивался Саша. - Почему я? Пусть Пчелкин... Он и плясать умеет и загадки загадывать.
– Нет уж. Раз принес елку из леса - наряжайся! Пчелкин вертелся возле Мастеркова:
– Саня, я тебе валенки новые достал, белые. На сорок пятый размер. Дед-Мороз в больших валенках должен быть.
Сдвинули столы, поставили елку, украсили чем могли. На макушку звезду из бумаги прикрепили, из лампочек от переносок сделали гирлянды. В землянке пахло хвоей, смолой. Потрескивали в железной печке сосновые дрова.
Пришло командование полка, техники трех эскадрилий вместе со своими командирами Попковым, Штоколовым и Шардаковым. За столом было тесно.
Комиссар полка спокойно окинул всех смеющимися глазами:
– Ничего! В тесноте, да не в обиде! - Говорил он немного, подвел итоги минувшего 1944 года. - Новый год вселяет в наши сердца светлые надежды, но перед нами еще сильный и коварный противник. Предстоят бои в логове фашистов.
Минутным молчанием почтили память однополчан, погибших в 1944 году: Владимира Барабанова, Адама Концевого, Владимира Ивашкевича, Василия Федорова, Николая Киселева, Сергея Середу и других.
После официальной части вечера состоялся ужин.
Когда на штурманских часах Петра Рожка стрелки подошли к цифре двенадцать, все встали, чокнулись кружками и выпили под звуки аккордеона.
Так пустим вкруговую
Чарку боевую.
За Дунай - советскую реку,
За любовь и дружбу,
За родную службу
В нашем истребительном полку!
Дед-Мороз всем пришелся по душе. Плечистый, с молодым лицом, в огромных валенках он так лихо отплясывал барыню, что лампочки на елке вздрагивали.
Потом Мастерков, Глинкин и Пчелкин вышли из землянки. Саша не успел снять с себя белый маскировочный халат - все еще был Дедом-Морозом. Только бороду из пакли снял.
Блестели в далеком небе неяркие зимние звезды. Большая Медведица опрокинулась над лесом. Сосны вонзались в небо, и где-то там, вверху, ходил ветер по обледеневшим макушкам.
Набрав з горячие ладони снегу, Саша стоял и смотрел в небо... На сугроб ложилась его тень: широкие плечи, ноги в больших валенках, откинутая назад голова в спутанных, мальчишеских вихрах.
Наступил новый 1945 год - год нашей победы.
Стало ясно, что оперативной паузе приходит конец. 11 января был получен боевой приказ командующего 1-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза И. С. Конева о переходе войск фронта в наступление на врага.
Авиацию намечалось использовать для прикрытия сосредоточения главных сил фронта на Сандомирском плацдарме, для поддержки наших войск при прорыве вражеской обороны и развития успеха, для прикрытия переправ на Висле, нанесении ударов по переправам противника на реках Нида и Пилица и по аэродромам противника.