Гвардии «Катюша»
Шрифт:
На направлении главного удара, в центре полосы прорыва, вводился 30-й гвардейский стрелковый корпус Ленинградского фронта. Он являлся одним из наиболее опытных и подготовленных стрелковых корпусов. На своем счету корпус имел восемь успешных операций по прорыву укрепленных полос обороны противника. На него и возлагалась главная задача. К этому времени он был полностью укомплектован, а его части хорошо обучены наступательным действиям.
Корпус из города Тарту перебрасывался по железной дороге эшелонами и к 14 февраля сосредоточился в полосе 6-й гвардейской армии, в районе Вайноде.
В это время 30-м гвардейским стрелковым корпусом командовал Герой Советского Союза генерал-майор А. А. Щеглов (ныне генерал армии), волевой и энергичный генерал, прекрасный
Щеглов ответил, что на километр фронта прорыва мы будем иметь 215 стволов, 30 орудий прямой наводки. Кроме того, корпус поддерживает группа ГМЧ в составе двух тяжелых бригад и четырех полков. Командующий артиллерией корпуса полковник Ходаковский, хорошо подготовленный и опытный артиллерист, имеет достаточный опыт в планировании артиллерийского обеспечения и управлении огнем в ходе боя.
— Так что я уверен, что в первый же день мы прорвем оборону противника, — заключил он.
— Это хорошо — иметь такую уверенность, но надо помнить пословицу «не говори гоп, пока не перепрыгнешь», — по-товарищески напомнил я. Враг у нас еще очень серьезный, широко использует в обороне танки и самоходные орудия, умело создает подвижные броневые узлы сопротивления… Предстоит серьезный бой, ведь курляндская группировка — это последняя надежда фашистской Германии. Враг будет сопротивляться до последнего… Так что лишние полки ГМЧ, как говорится, не помешают.
Говорить так у меня были все основания. Я видел ожесточенность сопротивления фашистов и знал эффект внезапного и массированного применения ГМЧ, особенно в ночных условиях. Мне вспомнился тогда первый ночной залп, которым я непосредственно руководил. Это было еще в 1941 году на юге, в Полтавской области.
…Разведкой было обнаружено большое скопление гитлеровских войск в рощах. Достать противника там своим огнем мы не могли. Но и оставить его в покое было опасно — с утра он мог превосходящими силами перейти в наступление… По карте установили, что вражеское сосредоточение можно накрыть нашим огнем, если боевые машины вывести за передний край, на линию боевого охранения, а это можно было сделать только ночью, да и то с большим риском.
Мы решили силами одного дивизиона 4-го полка пойти на такой риск. Предупредили об этом наши передовые цепи и боевое охранение, организовали надежное прикрытие огневой позиции своими пулеметами и автоматами. Ночью тихо, с потушенными фарами вывели заряженные боевые машины на заранее подготовленную огневую позицию и внезапно произвели залп. В такой близости от стреляющих ночью боевых машин я и комиссар полка И. Н. Радченко были в первый раз, до этого свои залпы мы видели лишь издалека, с наблюдательных пунктов. А сейчас нам пришлось находиться всего метрах в тридцати — сорока от стреляющих машин.
Картина оказалась потрясающая. Вначале выстроенные в ряд на сокращенных интервалах боевые установки осветились ярким светом факелов реактивных струй первых снарядов. Затем раздался пронзительный скрежет, от которого задрожала под ногами земля и каждая частица тела. С высоко поднятых ферм непрерывным потоком вылетали кометы с ослепительными хвостами… Позади машин вначале образовались
…Угас факел последнего снаряда, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму, как это всегда бывает после яркого света ночью. До нас донеслись громовые раскаты взрывов. Вокруг сильно пахло порохом и пылью. Помню, что этот ночной залп так ошеломил гитлеровцев, что в течение 15–20 минут с их стороны не было сделано ни одного выстрела. Цель была поражена, а мы не потеряли ни одной машины.
…И здесь в Курляндии я был убежден, что внезапность массированного огня имеет важнейшее значение для успеха в наступлении. Своими соображениями я поделился с генералом Г. Ф. Одинцовым. Приятной была встреча и с ним. Еще в 1939 году перед самой финской кампанией он командовал корпусным артиллерийским полком, а я — дивизионным. Полки наши в городе Омске размещались в одном городке. Я, в то время еще молодой и малоопытный командир полка, многому научился у него. Осенью 1939 года я со своим 170-м артполком убыл на финский фронт, и с того времени мы с ним не встречались. Теперь, спустя много лет, к концу войны, я стал его заместителем по ГМЧ.
Маршал Говоров и генерал Одинцов потребовали от командующих артиллерией армий и корпусов планирования артподготовки в предстоящей операции методом, который применялся на Ленинградском фронте. Суть его заключалась в одновременном подавлении всей глубины обороны противника с широким применением орудий прямой наводки по переднему краю. После артиллерийской подготовки, перед переходом пехоты в атаку, артиллерийский огонь с переднего края постепенно переносится в глубину, как бы сползая на последующие траншеи. Отсюда возникло название «сопровождение пехоты методом сползания». Очевидно, этот метод хорошо себя оправдал там, где оборона противника просматривалась на большую глубину и наблюдаемые цели надежно подавлялись прицельным огнем. Но здесь условия местности были совсем иные…
20 февраля 1945 года войска 6-й гвардейской армии после полуторачасовой артиллерийской подготовки перешли в наступление. В центре двигался 30-й гвардейский стрелковый корпус, имея две дивизии в первом эшелоне и одну во втором. Справа был 84-й, а слева 2-й гвардейский стрелковый корпус.
Передовые батальоны 30-го стрелкового корпуса дружно поднялись в атаку и с ходу захватили первые траншеи гитлеровцев. Но, продвигаясь вглубь, они были задержаны организованным артиллерийским огнем и огнем пулеметов и автоматов из вторых и третьих линий траншей. Пехота вынуждена была залечь. Попытки возобновить атаку желаемого успеха не принесли. К исходу дня передовые батальоны на левом фланге продвинулись на 2–2,5 км, а на правом всего лишь на 1,5 км.
В то же время малочисленные дивизии соседних корпусов 6-й гвардейской армии в атаку пошли осторожнее. Постепенно прогрызая вражескую оборону, они продвинулись значительно дальше своих соседей.
Противник, неся большие потери, оказывал отчаянное сопротивление, умело использовал складки местности, кустарники, часто переходил в контратаки при огневой поддержке групп по 4—10 танков. В большинстве случаев танки действовали с двух направлений, создавая сильный перекрестный огонь.
Оказать поддержку передовым батальонам, неравномерно вклинившимся в оборону гитлеровцев, своим огнем мы не могли, а из-за сложной пересеченной местности орудия прямой наводки выдвигать в передовые цепи было очень трудно, они несли большие потери в людях и отставали.