Гвардия Хаоса
Шрифт:
Ледяные оковы Дженази рушились не только от ударов Лон-Ри-Ба, но и от жара вулкана. Встречаясь с лавой, лед разрывался тяжелейшим паровым взрывом, его осколки разлетались вокруг на многие километры, но в этом противостоянии огня и льда у последнего было преимущество — его подпитывал своей мистической силой брат Ришари.
И вдруг тень Забытого сложила все шесть рук в молитвенном жесте — и все небо расчертил чародейский знак — звезда с бесчисленным множеством лучей. Она была сложена из множества силовых линий, и от нее исходил свет, тяжелый давящий на тело и разум. Ришари ощутила, как ее молнии теряют силу, и мистическая энергия Дженази подавляется,
Казалось, никто не уже не успеет спасти воздушный корабль Гвардейцев, но Кенсэй не стал тратить время на полет и переместился к ней с помощью портала, прыгнул на корпус и расправив шире свои чародейские крылья, удержал катер от падения.
А потом остатки острова затрещали вновь, и и его новые скалы из охлажденной льдом лавы раскололись, выпуская из своих глубин чудовищные древесные стволы, которые поднимаясь к небесам и закручиваясь спиралью, образовали просто невозможное по размеру древо, пронзившее ветвями облака — и сковавшее тень Забытого надежней, чем объединенные усилия Белгорро, Дженази и Сигурды. Глория, забытая всеми Глория, показала наконец, что она тоже ярмир — не менее могущественный, чем Белгорро.
Из колоссальных древесных стволов начали расти не менее колоссальные шипы, которые впервые с момента схватки нанесли Лон-Ри-Ба видимый ущерб и пронзили его кожу из света. Он был связан по рукам и ногам, стебли оплели его туловище и шею, а один из шипов, видоизменившись, превратился в новый стебель, который начал расти уже внутри фантомного тела Забытого, направляясь к Глашатаю, находившемуся в области сердца.
Успех Глории стал неожиданностью и для чародея, и для Гвардейцев. Через несколько секунд стало ясно, что она не сможет закончить бой в одиночку, и следовало немедленно найти силы ударить всем сразу, объединиться для последнего, завершающего удара. Потому что все они начали ощущать приближение к своему пределу — схватка оказалась слишком изматывающей.
Раздался треск — одна из гигантских ветвей, связывающих руки Лон-Ри-Ба, лопнула. До Ришари, зависшей в небе высоко над головой Забытого, услышала лишь слабый отголосок этого звука. Она искала внутри себя силу, способную ранить это мистическое существо, и столкнулась с собственными сомнениями. Зачем, для чего все это? Почему они сражаются, почему заставляют стонать от боли землю, вынуждают реветь в гневе океан и беспокоят сами небеса? Неужели это действительно необходимо? Кто такой Глашатай? Всего-лишь человек. Да, самый могущественный из чародеев, символ мира… Символ мира для Небесных Городов. Десяти Великих Домов.
Ришари стиснула зубы. Она вспомнила свое детство в стране, жившей невежеством, суевериями, предрассудками, нетерпимостью и неравенством. Вспомнила земли, которые успела увидеть, путешествуя с Дженази. Болезни, голод, бедность, войны — под жадным надзором космических спутников и дронов, передающих на огромные экраны жизнь обитателей поверхности, которую режиссировали те, кто считал себя настоящими людьми. Небожители. Она понимала, что человеческое общество никогда не будет счастливым, что его всегда будут сопровождать беды и лишения, утраты и смерть… Но Небесные Города не старались
Небесные города разжигали войны, вызывали эпидемии и природные катастрофы, устраняли самых талантливых представителей человечества, выжигали из памяти их идеи и великие свершения, отнимая у людей память о героях и веру в лучшую жизнь — просто для того, чтобы сохранять собственное привилегированное положение. Чтобы оставаться мелкими, тщеславными божками. И Глашатай, его сила, его Забытый бог Лон-Ри-Ба были гарантией того, что несогласные с таким положением вещей в этом нечестном мире не смогли что-то изменить. Хоть что-то.
Она, Ришари, была несогласна с несправедливостью этого мира. Пусть она не была явной ревнительницей и поборницей справедливости, и по большей части ей было плевать на страдания людей, не способных позаботиться о себе самостоятельно, но несправедливость подобных масштабов не могла не вызвать в ее душе искреннее возмущение. Такое, которое она уже не может скрывать за маской равнодушия и пренебрежения. Ей было не все равно. Обычно она пыталась казаться неравнодушной и участливой к чужим проблемам для Дженази, чтобы он оценил ее душевные порывы к защите слабых и беззащитных, но сейчас… Сейчас она хотела сразиться со злом этого мира не для него. Для себя. Только для себя. И ради миллионов глупых и эгоистичных детишек, которым еще только предстоит родиться под этим бескрайним небом — но уже в лучшем, куда более лучшем будущем.
В конце концов, среди них будут и ее дети.
Ее и Дженази.
Из ее гнева, ярости, стремления к справедливости и возмездию, внутри нее и в небесах родилась новая молния, которая словно расколола сознание и открыло в нем щель, сквозь которую Ришари увидела нечто… Силу. И пришло краткое осознания, что она больше, чем есть на самом деле. Не просто девушка, ставшая г'ата по имени Ришари; не просто воительница, стремящаяся изменить этот мир. Что-то древнее, что-то, чем она была — и есть в настоящем — проснулось в ней.
И молния, осветившая и расколовшая мир, стала величайшей из всех, которые только мог видеть этот мир.
«Нет, — мелькнуло у нее в голове. — Этот мир видел и большее. Давно. Очень давно».
А потом последовал взрыв.
Молния поразила прозрачное тело Лон-Ри-Ба и испепелила ветви колоссального древа Глории — и все исчезло в одной яркой, ослепительной вспышке. За ней последовал удар грома, оглушивший мир, и несколько секунд землю и небо соединял огненный столб, расплавивший льды Дженази и испаривший облака на многие километры вокруг.
А потом Ришари осознала, что падает. Мистическая энергия оставила ее тело, все было отдано на этот удар, призванный убить бога. Она видела, как пламя погасло, и как рассыпался золотыми искрами силуэт Забытого; услышала его последний стон перед тем, как он истаял, растворился в пространстве. И когда бушующие, кипящие волны оказались совсем близко, увидела, что там, где была его грудь, в воздухе по прежнему висит золотая сфера с заключенным внутри Глашатаем. Ее удар, ее мистическая молния, которой не было равных в этой эпохе, не достигла своей цели. И кровь г'ата, текущая по ее жилам, в ярости вскипела.