Гвардия Хаоса
Шрифт:
Отыскав взглядом открывшую для них переход Ариану Рэйсток, она содрогнулась — от некогда молодой и привлекательной девушки остался только обожженный скелет, который заставляла двигаться сила Забытого Бога. Она стояла перед ними, с трудом удерживая равновесие на черных костях, и протягивая руки, пытаясь сказать что-то с помощью жестов. Обсуждая детали плана, они как-то упустили из виду, что чародейка может поддерживать мысленную связь только с себе подобными — для общения с не-чародеями у нее не было голосовых связок.
— Это ловушка, — произнесла Мэй. — Я уже поняла. К нам уже идут Эхат и Бенедикт с каким-то чудовищем. И пятнадцать бойцов, контролируемых Шепчущими.
Из каморки,
Связаться с Наей и Юрикой по рации она не смогла — радиоволны не могли пробиться сквозь толстые каменные стены, пропитанные странной мистической энергией. Из-за нее Мэй могла чувствовать пространство только в пределах замка, не зная, что творится снаружи — ее мистическое восприятие оказалось ограничено несколькими сотнями метров.
— Вальд, Фредерик, мы встретим Эхата и Бенедикта. Шон, Ариана, займитесь охраной. Мы должны разобраться с ними очень быстро — у наших друзей враги намного опаснее и страшнее.
— Ты чувствуешь Шепчущих? — спросил Вальд, механически проверяя исправность тяжелого пулемета.
— Нет… Они могут быть где угодно. Но нам нельзя отступать.
В большой зал они вышли одновременно с двумя группами врагов. Целеуказатель тактической системы Мэй сразу отметил Эхата Ястреба и Бенедикта Грида, вышедших из двери справа — и еще одно кошмарное существо, закрывшее своим телом двух будущих Эмиссаров Шепчущих. Несколько мгновений понадобилось девушке для того, чтобы понять, что перед ней стоит оживший мертвец, сшитый из двух тел — погибших Ракрустикроса и Боневаля Лустакина. Большая часть туловища принадлежала Ракрустикросу, от которого отрезали левую часть грудной клетки вместе с плечом — и пришили к нему часть торса Боневаля. Два лица с озерами черноты вместо глаз смотрели на нее с застывшим выражением ужаса и широкими оскалами.
Мэй задохнулась от ярости, ненависти и омерзения к существам, сотворившим такое — и всадила в мертвецов весь магазин рельсовой винтовки. Гиперзвуковые пластиковые пули отскочили от стальной кожи Ракрустикроса, мистический эффект которой защитил и тело Боневаля, а потом двухголовый мертвец исчез — и возник рядом с ней, одним ударом выбив винтовку у нее из рук. Мэй потеряла равновесие, но на ногах удержалась, и выхватила меч. А затем Вальд Браун отшвырнул от нее Ракрустикроса-Боневаля, и закрыл собой от плазменного копья Эхата Ястреба.
Огромный человек — и весь зал исчез в вспышке и грохоте взрыва.
Когда слух и зрение вернулись к Мэй, она увидела, что Вальд жив, и схватив двухголового мертвеца, пытается разорвать его на части. Фредерик, переместившись в пространстве, взял на себя Эхата и Бенедикта, а Шон уже сбил с ног нескольких бойцов, вышедших из левой двери. Двоих из них, пытавшихся выстрелить из автоматов, Ариана уже обратила в камень.
Поколебавшись всего долю секунды, Мэй бросилась на помощь Фредерику. Бой только начался.
Эхат Ястреб был самым опасным из всего отряда врагов. Крэйну и Шепчущим удалось так легко справиться с «алыми» только потому, что они были безоружны, а сейчас, когда они уже попали под контроль существ из иного измерения, им было позволено использовать весь свой арсенал. И Эхат был облачен в свою знаменитую силовую броню с браслетами, фокусирующими с помощью его мистической способности плазменные клинки, невероятно опасные в ближнем бою. Если бы не колоссальный боевой опыт Фредерика и его телепортация, «диким» пришлось бы совсем несладко. А так поседевший за столетия
Сталь и плазма столкнулись — и воздух разрезала очередная белая вспышка. Мистической энергии Мэй хватило, чтобы металл выдержал жар высокотемпературной плазмы, но чтобы успеть за быстрыми ударами Ястреба, ей пришлось обратиться за помощью к спящим в ней силам Винсенты — и когда Эхат ударил ее плазменной плетью, она высоко подпрыгнула, уже в воздухе ударив наотмашь по его шлему. Удар получился скользящим, лезвие без труда рассекло армированный углепластик и оставило глубокую царапину на лбу Ястреба — что не помешало ему ударить в Мэй плазменным копьем, когда она приземлилась на ноги. От выстрела она, впрочем, легко увернулась, а потом за спиной Эхата возник Фредерик — и в упор выстрелил ему в затылок. Шлем не выдержал удара тяжелой пули и раскололся, и Ястреб, нелепо взмахнув руками, с грохотом упал лицом вниз. Мэй почувствовала, что он жив, пусть и без сознания — пуля так и не добралась до его черепа, но ее кинетической энергии хватило, чтобы отправить парня в нокаут.
А потом топор-револьвер из правой руки Фредерика испарился — и оказался в руке Бенедикта Грида. Это была работа уже его мистической способности, благодаря которой он мог перемещать к себе любой объект в зоне видимости. Не самая мощная способность, но в данной ситуации этот трюк едва не стоил Фредерику жизни — седовласый ветеран едва успел испариться перед выстрелом — и жизни Мэй тоже, потому что пуля просвистела в сантиметре от ее виска. Сольряйн переместился к Бенедикту и обухом огнестрельного топора попытался оглушить «алого», но череп толстяка выдержал удар, а из возникшей в его груди черной дыры выстрелило лиловое щупальце, которое обвилось вокруг тела Фредерика.
Грид выстрелил, а старик не переместился. У него было полно времени, чтобы телепортироваться, но он не смог — видимо, щупальце, выросшее из тела Бенедикта — подарок от Шепчущих — не позволило ему использовать мистическую способность. И от выстрела из его же оружия он содрогнулся всем телом и согнулся пополам.
Мэй не успела взвыть от горечи утраты — пробудившаяся в ней Винсента не позволила. Ярость приемной дочери Дженази бросила ее вперед, к Бенедикту, и даже когда меч из ее руки исчез, оказавшись в руки Грида, она не остановилась — и до того, как он навел на нее револьвер, врезалась всем телом, ввинчивая колено в его грудную клетку. Удар получился слишком мощным — девушка услышала хруст дробящихся ребер — и смятое тело Бенедикта отбросило к стене. Он врезался в нее спиной, роняя на лету топор-револьвер и меч, и медленно сполз вниз, без единой целой кости во всем теле.
Мэй перевела дух. С этими двумя было покончено. Бросилась к лежащему на полу Фредерику, все еще связанному щупальцем — его оторвало страшным ударом девушки. И с изумлением и радостью поняла, что старик тоже жив: стреляя в упор, Бенедикт умудрился попасть в собственное же щупальце, которое смогло остановить пулю.
— Изумительное везение, — произнесла она, помогая ему освободиться и подняться на ноги.
— Скорее, изумительное косоглазие Грида, — со стоном ответил Фредерик, потирая ушибленную грудь.