Гвардия Хаоса
Шрифт:
Девушка повернула голову — и увидела длинную белую шею, заканчивающуюся удлиненной белой головой зверя из отряда псовых, с лишней парой глаз и ушей. И с рогами. На шее, обхватив ее ногами, восседала Виктория, вцепившись в серебряную гриву побелевшими от напряжения пальцами.
Повернув голову в другую сторону, Юрика увидела, что тело зверя по-змеиному узкое, свитое в подвижные петли, и парит в воздухе без помощи крыльев. И сразу в памяти всплыла иллюстрация из старинной книги по астрономии: именно так в ней выглядел Кирин.
— Привет…
Рядом на спине мифического зверя
— Что я вижу, — голос Крэйна был глухим и хриплым, с каждым новым восстановленным участком сожженной кожи к нему возвращалась прежняя сила. — Дети Богини Юга решили, что справятся со мной, если станут плечом к плечу? Что за детская наивность. Мне убить вас сразу, или поиграть с Ришари, отправляя ей ваши пальчики посылками «Юг-Экспресса»?
— Она не моя мать, — ледяным тоном ответила Виктория, покачивая игольчатой короной смерзшихся золотых волос. Ее кожа и одежда были покрыты серебряной изморозью, и Юрика заметила, что ее бьет крупной дрожью просто потому, что она замерзает рядом с племянницей — несмотря на то, что порядком разгорячена сражением.
— Она ее бабушка, — объяснила она Крэйну, передергивая плечами. — Хотя это не значит, что мама расстроится сильнее, если получит по почте мои, а не ее пальчики. Дядя Столсанг, у вас ярко выраженные садистские наклонности, вам никак нельзя миром управлять. Лично я — против.
Кривая улыбка сошла с тонких губ Крэйна. Восстановленные змеи на месте его волос встали дыбом и зашипели, тряся кончиками крошечных раздвоенных языков.
Юрика не ожидала такой яркой реакции на настолько прозрачную провокацию. Он ведь казался довольно ироничным персонажем… Или она просто сама себя ввела в заблуждение, сравнивая Крэйна с дядей?
— Ты считаешь меня садистом? — Столсанг, без всяких сомнений, был возмущен ее словами. И горел намерением изменить ее точку зрения.
Юрику это позабавило. Викторию тоже, а вот Ранмаро сохранял подчеркнутую серьезность. Возможно, это было вызвано тем, что он, в отличие от сестер, мог только ускользать от атак Крэйна — его воздушные удары были против него бесполезны. А меч был безвозвратно утерян.
— Ты считаешь, что я недостоин быть правителем? — продолжил Столсанг. — А кто достоин? Ваша мать? Убийца собственных мужей — и тысяч несчастных, оказавшихся не с той стороны баррикад? Вы хотя бы представляете, с каким наслаждением она убивала? С каким удовольствием расчленяла и испепеляла сотни и тысячи людей? Они все были чьими-то детьми, родителями, братьями и сестрами…
— Дядя Столсанг, мы прекрасно знаем, что наша мама и бабушка не ангел во плоти, — помрачнев, ответила Юрика. Ей стало уже совсем не весело. — Мы с ней потом сами разберемся, обещаю. Но сначала с вами.
— А может быть, Дженази? — Крэйн, казалось, даже не заметил мрачной тирады девушки. — Ваш заботливый дядя, который даже не счел нужным помочь вам в этой битве? Ему ведь все равно, что с вами здесь случится. И это не уверенность в ваших силах — ему просто безразлично, какие раны вы получите, и как будете страдать.
—
— Но знаете, я совсем не удивлен его равнодушием к вашей судьбе, — яростное возмущение девушки прошло мимо Крэйна, как параллельная линия в эвклидовом пространстве. — Трепетное отношение у него возможно только в сторону его личных нравственных и идейных соображений. Люди, имена, судьбы… Он убьет, уничтожит каждого, кто окажется несогласен с его видением мира. Прокурор, судья и палач в одном лице. Он взял на себя право казнить и миловать — и почему? Потому что абсолютно уверен в свой правоте. Кто я по сравнению с ним? Это я-то — чудовище? Вынужденный сожалеть о каждой принесенной в жертву жизни ради блага всего этого мира?
— Ты пытаешься скормить наш мир ожившему кошмару шизофреника, — ответила Виктория, одним только движением ладоней заставляя кирина медленно, практически незаметно подплывать ближе к Столсангу — миллиметр за миллиметром.
— Мне однажды что-то и похуже снилось… — вполголоса произнес Ранмаро.
— …просто ожившему кошмару, — немедленно поправила себя Виктория. Тоже вполголоса.
— Дженази в один миг уничтожил целый город — только потому, что оказался против его древних обычаев, — ответил Крэйн с каменным выражением лица. — Прекрасный древний город, сияющий, сверкающий огнями совершенных технологий и совершенного устройства. В один миг убил тысячи мужчин и женщин. Тысячи детей и стариков. Без тени и капли сомнений. Мой город. Мой Дрэм-Кьеко. Всю мою семью… — голос Столсанга дрогнул. Уголки фиолетовых глаз предательски заблестели. — Вы не смеете называть чудовищем меня — и пытаться оправдать его. После всего, что он совершил.
На это не нашлось ответа ни у Юрики, ни у Ранмаро, ни у Виктории. Внезапно они втроем осознали, что несмотря на то, что знают о Дженази так много, все же знают о нем поразительно мало.
— Но ведь и не мне одному жаждать справедливого суда для убийцы Великих Домов, — уже более спокойным тоном продолжил Крэйн. — Ведь вам ли защищать его, наследники Великого Дом Лэйт? Чей клинок прервал жизнь вашего блистательного деда Валериана? Кто убил старших братьев и сестер ваших отца и матери? Касьян Лэйт, Аргус Лэйт, Аврелия Лэйт — я знал их. Я помню их. А вы… Вы хотя бы слышали их имена? Вы хотя бы знали, что у вас были дяди и тетя?
— Ну конечно они знали… — Юрика немедленно попыталась возразить, но краем глаза поймала застывшие выражения лиц Виктории и Ранмаро — и осеклась. — То есть как?..
— Даже ваша прабабушка — несчастная, забытая всеми, Последняя Из Рода Лэйт — Лэйла. Он убил ее, — каждое новое слово вбивало в сердце тяжелый железный гвоздь. — Вы, истинные наследники Великого Дома Лэйт — почему вы пытаетесь помешать мне? Позвольте мне восстановить справедливость в этом несчастном мире, ставшем жертвой тех, кто использовал свою неправедную силу ради разрушения его исконных устоев. Позвольте мне вернуть то, что принадлежит вам по праву.