Гвардия Хаоса

Акисс Ардо вин

Дженази нахмурился. Женщина и мальчик застыли истуканами.

Время остановилось.

— Ты уже воскрешал сегодня одного человека, — обиженно насупилась красавица, в которой Просперо с дрожью узнал саму Смерть. — Уговор был, что следующего спасешь только через год.

— Плевал я на такие уговоры, — невозмутимо ответил Дженази. — Ты не можешь вмешиваться. Знай свое место.

Смерть только удивленно хлопнула длинными ресницами — и взмахнула косой.

Черное лезвие — чернее безлунной ночи — застыло в сантиметре от шеи Дженази. Дальше не могло двинуться — он держал клинок

пальцами левой руки.

— Ну и кто ты после этого? — вздохнула Смерть.

— Твой поклонник, — с улыбкой ответил Дженази, выпуская лезвие косы. — Поэтому ты не можешь меня убить.

— Мерзавец, — улыбнулась Смерть. — Но ты сам знаешь, что умрешь однажды. Я ведь не Абсолют Мироздания.

— Знаю, — Дженази изобразил подобие улыбки. — Можешь рассказать о Раббене Тоттенгрибере, пока у тебя есть время?

— Для тебя у меня всегда найдется время, мой дорогой, — кокетливо подмигнула ему Смерть, неуловимым образом меняя свое глухое закрытое платье на нечто вечернего покроя, с глубоким декольте. — Слушайте…

***

712 лет назад, Священный Союз Первых Домов Дакиэрро.

Раббен быстро поднялся по деревянным ступеням городской лечебницы и и с силой распахнул двустворчатые двери, врываясь внутрь полубезумным ураганом.

— Где?! — гаркнул он на сидящую в регистратуре медсестру, хватаясь руками за тонкие прутья решетки, отделяющие ее рабочее место от вестибюля.

— Князь… — испуганно пискнула молоденькая девчушка, вскакивая со стула и неловко сбрасывая со стола стопку бумаг.

— В какой палате находится Маркус Брикс? — спросил Раббен чуть спокойнее. — Пациент с неустановленным диагнозом?

Перепуганная внезапным визитом медсестра машинально потянулась к картотеке, неуклюже и невпопад перебирая регистрационные карточки, но через минуту опомнилась и выпалила:

— Западное крыло, второй этаж! Его палата в конце коридора… — Раббен ее уже не слушал, направляясь к лестнице. — Простите…

Взбежав на второй этаж, Тоттенгрибер, едва не сбивая оказавшийся у него на пути медперсонал, оказался перед дверью с надписью «Карантин».

— Туда нельзя! — крикнул ему кто-то в спину, и обернувшись, он встретился взглядом с совсем молодым врачом с редкой порослью на подбородке.

— Князь… — узнал его парень и сразу же согнулся в почтительном поклоне.

Раббен потянул на себя дверную ручку, но безуспешно. И тогда он начал яростно колотить в дверь.

— Откройте, черти вас забери!

— Аманда, открой дверь! — молодой врач поспешил ему на помощь. — Князь прибыл!

И вот дверь открылась. Раббен бесцеремонно отодвинул в сторону пухлую медсестру в годах, потерявшую дар речи, и замер перед очередной дверью, запертой на засов. Для того, чтобы справиться с нехитрым засовом, ему потребовалось несколько секунд — у него дрожали руки.

— Маркуса сейчас осматривает доктор Бернштейн, — сказал на всякий случай молодой доктор.

— Без маски и халата нельзя… — пролепетала медсестра, но ее замечание Тоттенгрибер проигнорировал.

— Это же князь, — мягко напомнил ей доктор, а потом Раббен

закрыл за собой дверь и открыл следующую — и только тогда оказался в палате.

— Князь! — в замешательстве приветствовал его доктор Бернштейн, отходя от кровати с единственным пациентом. — Как быстро вы приехали… Я звонил вам всего полчаса назад!

Тоттенгрибер подошел к кровати, на которой лежал спящий Маркус Брикс. На вид ему было лет тридцать-сорок — определить возраст точнее не позволяли большие темно-серые пятна, густо усеивающие кожу. Они были сухими, кожа в пораженных местах трескалась… и рассыпалась пылью. Раббен осторожно дотронулся к полностью потемневшей кисти больного и с ужасом увидел, как отваливается мизинец и фаланги безымянного и среднего пальца, превращаясь в горсти серой пыли на одеяле.

Тоттенгрибер отдернул руку и придирчивым взглядом осмотрел защитное облачение доктора. Бахилы, халат, перчатки, респиратор, платок… С тяжелым вздохом он покачал головой и вытянул над Маркусом руки с направленными вниз ладонями. Из них ударил яркий белый свет, который в течении нескольких секунд полностью вернул больному его прежний, здоровый вид — вместе с пальцами.

Следующим мистической процедуре подвергся доктор Бернштейн.

— Я тоже… был заражен? — охнул старик, обессилено опускаясь на ближайший стул.

— Да, — ответил Раббен. — Соберите в вестибюле весь персонал, а я пока обработаю остальных пациентов. Сколько их сейчас?

— Сорок два человека… Ничего такого, с чем мы бы не смогли справиться без вашей помощи. Неужели вы считаете, что все они…

— Вся больница заражена, — подтвердил Раббен. — Я уже приказал закрыть город… и все княжество на карантин. Молитесь, доктор Бернштейн.

***

Этой болезни не успели дать название. Маркуса Брикса лечили от тяжелого воспаления легких, и высокая температура спала на третий день приема антибиотиков. Но страшный кашель не проходил, началось легочное кровотечение. Серые пятна на коже появились на пятый день, и только тогда стало ясно — нечто неведомое пожирает больного изнутри. Нечто невидимое для микроскопа и иммунной системы; серая пыль, в которую превращались ткани организма, не поддавались биохимическому анализу.

Население города Фаубурга, в котором Маркуса поместили в больницу, составляло семь тысяч человек. И Раббен совершил немыслимое, исцелив их всех за неделю — делая небольшие перерывы на сон и еду. Но в его владениях проживало пятьдесят тысяч человек. Он надежно изолировал княжество от соседей и словно одержимый на протяжении года метался от города к городу, от деревни к деревне, лечил — только-только зараженных и находящихся на последней стадии распада — и не успевал. Никак не мог успеть. Возбудитель болезни был невидим, им были заражены земля, вода и воздух, и исцеленный им человек заражался вновь считанные часы спустя. Раббен предпринимал самые отчаянные меры для предотвращения подобного — но все, совершенно все было бесполезно. Люди умирали страшной, чудовищной смертью, а он мог только оттягивать неизбежное, даря им последнюю, отчаянную надежду на спасение.