Гвардия Хаоса
Шрифт:
— Ты напоминаешь мне одного кретина. Такой же упрямый. Я считал, что он уже давно мертв, и вот этот идиот вернулся.
Сорняк снова открыл глаза, хотя в сапфировой глади не отразилось ни единой мысли или эмоции.
— Я избавлюсь от него, — продолжил Сигурд уверенным тоном. — А потом подчиню и тебя. Даже если на это уйдут столетия, и сам твой родной Эрлик будет обращен в пыль моей армадой. Мои враги либо умирают, либо склоняются передо мной. Запомни это.
Эрликиец вновь опустил веки. Раз в сутки он делал один вдох и один выдох. Раз в сутки его сердце совершало один удар.
Сигурд улыбнулся ему, и спокойной
Глава 17. Безумие матери и второе рождение инспектора Просперо Эспозито
15:25, 19 июля 1014 года, пятница. Союз свободных республик Судо.
В Эведеле, столице республики Криа, уже второй день подряд шел дождь. Нетипичная погода для этого времени года, да и вообще для здешнего засушливого климата, вдали от моря. Моросящий и холодный, он заставлял привыкших к жаре южан втягивать головы в плечи не только на улице, но и при одном взгляде за окно; вода, вездесущая, растворяла и смешивала в одну серую монотонную массу уличную пыль и самые глубокие тени; в этот цвет было окрашено буквально все. Включая настроение людей, которые теперь уже без всякого воодушевления готовились к предстоящим праздникам, посвященным очередной годовщине независимости страны.
На одном из верхних этажей городской мэрии собрались те, кто решил дать бой взбунтовавшейся погоде, избрав в качестве оружия крепленые напитки, танцы и основные атрибуты великосветских собраний. Этих представителей высшего столичного общества не волновало, что еще даже не вечер, что повод для мероприятия высосан из пальца (почти в прямом смысле этого слова — второму сыну мэра сняли гипс с мизинца и безымянного, которые он сломал во время игры в бильярд, отстаивая честь города в турнире), что деньги на него взяты из казны… Главным было то, что им предоставили возможность отвлечься и развеять скуку.
Министр внутренних дел Акклес Ван с искренним почтением поклонился преклонных лет даме, которая несмотря на свои семьдесят еще находила в себе силы приглашать молодых кавалеров на танец, и несколько фальшиво улыбнулся пяти ее дочерям и одиннадцати внучкам, которые следовали за матриархом, что называется, по пятам. Ему было хорошо известно, с каким нетерпением юные, молодые и относительно молодые леди из семьи Зиггери дожидаются момента, когда адвокат сможет распечатать конверт с завещанием вдовы одного из богатейших людей страны. То, что старушка будет пребывать на этом свете еще лет десять, бесило их страшно, но после двух неудачных покушений они смогли удержать дрожь в руках и больше не пытались посыпать ядом ее розовый парик или платить любовнику, чтобы он неудачно затянул бондаж. Акклес Ван весьма ценил эту старую добродушную леди.
Когда процессия благородных и связанных общим и еще живым предком дам наконец прошла мимо, министр пригласил на танец юную красавицу Ваниллу — дочь личного секретаря мэра столицы. Ее мать не смогла прийти, так как сегодня главу города сопровождала молодая супруга. Мэр женился на ней совсем недавно, в седьмой или в восьмой раз в жизни — Акклес сбился со счета. Зато он точно знал, сколько у него было и есть любовниц. Одна. И ее дочь ему весь вечер придется оберегать от излишнего внимания мужской половины здесь присутствующих. Сам
Когда танец с красавицей Ваниллой подходил к концу, хлопнула главная дверь зала, оповещая о прибытии очередного гостя. Акклес не видел, кто именно зашел на огонек, но поползший по толпе встревоженный шепот настроил его на не самый благодушный лад. У министра был нюх на неприятности.
— Кто она такая? — удивленный возглас одной из дам заставил Акклеса активнее работать локтями, чтобы пройти к месту развития событий.
— Что она себе позволяет? — заявил кто-то громче, возмущенным тоном.
— Она босая? Без обуви? Скажите, что глаза обманывают меня!
— Она вся в грязи… Только посмотрите на эти следы!
— Охрана! Охрана? Выведите эту ненормальную!
Когда Акклес наконец добрался до гостьи, толпа гудела, словно осиное гнездо.
— Позвольте мне проводить вас в комнату с зеркалом, госпожа, — министр согнулся в поклоне сразу, как только понял, кто именно снизошел до общества простых смертных, и жестом указал на одну из боковых дверей.
Ришари отобрала у какого-то растерявшегося молодого человека бокал с шампанским и залпом осушила.
— Не вижу необходимости.
***
Богиня Юга появилась на публике впервые за последние полгода, и выбрала для этого не самый подобающий наряд. Авторитета Акклеса сейчас хватило, чтобы понизить градус негодования собравшегося здесь высшего общества, но если тайная властительница континента продолжит вести себя вызывающе, кто-нибудь обязательно сорвется. Увы, но среди присутствующих только министр знал, кто так называемая Джина Саргас на самом деле.
— Дорогуша, вы не могли подобрать для этого вечера наряд поприличнее? — высказалась первая дама с оскорбленным достоинством.
Ришари опустила взгляд на свою рубашку с пятнами красного вина (министр хотел верить, что это именно вино), заляпанные грязью брюки и босые ноги, сохранившие следы прогулки по улице под дождем.
— Дорогая, — в тон нахалке ответила ей самая могущественная женщина в мире, — этот, как ты выразилась, наряд, стоит больше, чем все это здание.
В этот момент министр понял, что Ришари пьяна. Все сходилось: развязное поведение, расфокусированный взгляд, а если присмотреться, то и походка пошатывающаяся. И потом, кто на трезвую голову станет таскать по городу меч? Длинный, изогнутый, в черных ножнах, она держала его в правой руке, и было просто удивительно, что Акклес заметил меч только сейчас. Все прочие вообще на него внимания не обращали.
— Это работа самого Бьяконо Делевьена? — с некоторым благоговением спросила Франсуаза Бьескон, спутница одного из крупнейших местных банкиров. Не первая, но все-таки красавица, министр и сам подумывал приударить за ней.
— А черт его знает, — пожала плечами Ришари.
— Тогда как вы можете быть уверены в ее цене?
Богиня Юга посмотрела на Франсуазу так, словно та обладала интеллектуальными способностями курицы.
— Потому что эти тряпки ношу я.
Смешки, посыпавшиеся со всех сторон, должны были выразить всеобщее мнение окружающих и указать женщине, что ее место определенно не здесь, но Ришари было все равно, она отправилась дальше. Министр обреченно посеменил за ней.