Гвиневера. Осенняя легенда
Шрифт:
– Отпразднуем это вечером, – предложила я.
И сделаем сладкий крем из яиц. – Я победно подняла корзину над головой.
Все смеялись и поздравляли мистера Баджера, и в общем веселье растворилась тень завтрашнего расставания.
После полудня с небольшой группой воинов на холм прискакал Увейн, который хотел сам отвезти меня в Холистоун.
– Чтобы быть уверенным, что все прошло хорошо и они не замышляют никакой подлости, – проворчал он.
У нас получилась отличная вечеринка. К рыбе миссис Баджер прибавила все, с чем решилась расстаться в курятнике и на кухонном дворе. Присутствовали не только все наши,
Я глядела вокруг и думала, что все это похоже на торжества во время встреч рыцарей Круглого Стола, потому что семья есть семья, простая она или знатная. Слезы любви и отчаяния наполнили мои глаза, и я быстро отвернулась, чтобы не портить пирушку другим.
Ночью мы с Лансом сжимали друг друга в объятиях, плакали и любили. То, что он должен был распрощаться и с Джойс Гардом, только добавляло горечи потере.
– Ах, любимая, но и остаться я не смог бы, после того как ты уйдешь, – говорил Ланс. – Здесь каждый уголок напоминает о тебе. И без тебя я здесь сошел бы с ума. Счастливее я не был нигде, поэтому лучше запомнить это место вот так.
Сознание, что он может никогда больше не приехать в Камелот и мы никогда не увидимся, совсем расстроило меня, и я снова начала всхлипывать.
Но к рассвету слезы высохли, и, когда все остальные были в седлах, высокий бретонец помог мне вскочить на Флайэвей.
– С тобой поедет Канахинс, – объяснил он. – Он возвратит мой щит в Камелот. Я пользовался им, чтобы защищать Британию и Круглый Стол, и не хочу его брать в свою новую жизнь. Передай Артуру, что я испытываю к нему лишь любовь и признательность за годы, которые провел в качестве его соратника. И, увозя тебя, не намеревался причинять ему никакого бесчестья, – Ланс тяжело вздохнул и тихо добавил: – Я каждый месяц буду искать глазами молодую луну.
Нестерпимая боль стиснула мне горло, и я лишь молча кивнула, когда Увейн подал знак отъезжать. Одно душераздирающее мгновение мы с Лансом пристально глядели друг другу в глаза, потом, всхлипывая, я направила гнедую кобылу к воротам и, не оглядываясь, присоединилась к другим всадникам.
Даже сейчас я не могу вспомнить дорогу на Холистоун.
34
ВОЗВРАЩЕНИЕ
– Слава Богу, ты возвращаешься домой! – голос Бедивера был таким же приветливым, как и его улыбка.
– Слава Богу, что ты меня встретил, – ответила я. Опустошенная и оцепеневшая в душе, я испытала облегчение от того, что обо мне будет заботиться человек, которого я всегда считала своим другом.
Мы стояли в рощице, окружавшей колодец Девы. Римляне заключили родник в красивый прямоугольный бассейн, чтобы испытывающие жажду люди и усталые лошади могли пить у дороги. Сопение и фырканье животных смешивалось с журчанием струящейся по стоку воды и образовывало мозаику звуков так же, как солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь увитые плющом ветви деревьев, рисовали мозаику света. Я смотрела на молочного брата Артура и думала, о чем говорить дальше.
– Если
– Нет, – поспешно ответила я. Меньше всего мне хотелось затягивать дорогу между двумя своими жизнями.
И мы последовали вниз по откосу. Я не поднимала глаз, не в силах выдерживать удивленные взгляды воинов, которых послали, чтобы привезти обратно в загон строптивую королеву.
– Представляю, как тебе тяжело. – Бедивер придержал вход в шатер. – Но мир так запутался вокруг Артура. А ты всегда была единственным источником равновесия, в который он верил.
– И он до сих пор… мне верит?
– Он до сих пор считает тебя верховной королевой, – ответил однорукий воин. Обстановка шатра подтвердила его слова. Воздух в нем нагревал бронзовый очаг, на полу были разостланы овечьи шкуры, а в ногах кровати стоял большой сундук из ивовых прутьев. Крючком, вделанным в перчатку, надетую на обрубок, Бедивер отстегнул замок и откинул крышку. Под ней лежали несколько дорогих парчовых платьев.
– Он укладывал их вместе с Инид – хотел, чтобы все видели: он не держит зла, и ты возвращаешься не как грешница.
Это было так похоже на него, что я улыбнулась. То, что я не любила их носить, не имело значения. Но он никогда не заставит надеть их из раболепства.
– Что там будет между вами, – голос Бедивера неуверенно оборвался, – не берусь сказать. Но думаю, если все будет в порядке, вы поладите. А вот и Инид. – Его тон стал увереннее, когда в шатре появилась вдова Герайнта. Она бросилась ко мне, обняла, расплакалась, стала рассказывать, как все – и Артур тоже – благодарны, что я не умерла. Она не поведала о новых группировках, которые сделали возможным мой приговор, и о Мордреде тоже. А я не спросила. Может быть, я, как и Артур, не хотела знать.
Бедивер вышел, чтобы присмотреть, как сворачивают лагерь, а когда я была облачена в царственные одежды, вернулся с белой кобылой, которая оказалась очень похожей на ту, что Артур подарил мне к свадьбе.
– Лунный Свет – дочь Этейн и арабского скакуна Паломида. Гвин прошлым летом окончил ее обучение, – объяснил рыцарь. – Артур полагал, что тебе будет приятно ехать на ней домой.
На уздечке позвякивали колокольцы, в гриву были вплетены ленты. Лошадь вытянула морду, чтобы понюхать мою ладонь. Уши зашевелились, темные глаза пристально смотрели на меня. Я играла с этой кобылой, когда она была жеребенком, но за последние три года столько всего произошло, что я совсем о ней забыла. Я погладила ее по морде, провела ладонью за ушами и по шелковистой шее. Это был лучший подарок для перемирия, какой только мог выбрать Артур. И он понимал, что я от него не откажусь.
И вот я в полном великолепии отправилась в путь, и наша процессия тронулась по дороге, которая здесь называлась Дере. Впереди и сзади ехали разведчики и охрана, а в середине меня и Инид окружали телохранители из домашних, в том числе и Грифлет. Он привел двух из моих ирландских волкодавов – пожилого Брута и его игривого буйного отпрыска Августа. Все рассмеялись, глядя, как любвеобильно они приветствовали меня, но потом собаки чинно и с достоинством пошли рядом с Лунным Светом, как два серых привидения рядом с белой кобылой.