Гюстав Флобер
Шрифт:
5 декабря отказавшийся защищаться Руан оккупирован немцами. Флобер тотчас уезжает из Круассе к матери в город. До этого он попросил служанку Жюли зарыть в саду самые ценные свои бумаги, среди них рукопись «Искушения святого Антония». В доме на постое семеро солдат, трое офицеров и шесть лошадей. «До сих пор мы не могли жаловаться на этих господ. Но какое унижение! Какое разорение! Какое несчастье! – пишет Флобер Каролине. – Время, свободное от беготни по поручениям господ пруссаков (вчера я три часа ходил для них за сеном и соломой), мы тратим на то, чтобы узнавать друг о друге, или каждый в своем углу плачем». [483] В Руане он спит в бывшей комнате племянницы и с кровати слышит, как храпят два немецких солдата в соседней туалетной комнате. Мать его все больше слабеет, она может ходить по комнате, только опираясь на мебель. Она нуждается во внучке, которая все еще в Лондоне. Эрнест Комманвиль так же настаивает на том, чтобы жена вернулась. Ашиль входит в состав муниципального совета, что прибавляет ему работы и забот. Только что войска принца Мекленбургского подоспели на помощь войскам Мантефеля. Для Флобера это «равнозначно второму вторжению». Он едет в Круассе, констатирует, что больших повреждений нет, однако переживает, увидев на своей кровати остроконечные
483
Письмо от 18 декабря 1870 года.
484
Письмо от января 1871 года.
Между тем правительство, оказавшееся в Туре под угрозой, переехало в Бордо, так как были разбиты две Луарские армии, а Северная армия обратилась в бегство. 18 января 1871 года в зеркальной галерее Версаля король Пруссии провозглашен императором Германии. 28-го числа того же месяца ослабленный, находящийся под постоянной бомбардировкой, голодающий Париж принимает условия победителей. В ожидании окончательного мира заключается перемирие. Флобер негодует на всю страну, которая позволила победить себя. «Капитуляция Парижа, которую следовало, впрочем, ожидать, повергла нас в неописуемое состояние! – пишет он. – Можно повеситься от злобы! Досадно, что Париж не сгорел дотла так, чтобы места от него не осталось. Франция пала так низко, так обесчещена, так унижена, что, по мне, лучше бы она сгинула. Но, думаю, гражданская война погубит у нас много народа. Хотелось бы мне попасть в их число. Готовясь к этому, собираются избирать депутатов. Какая горькая ирония! Я, разумеется, воздержусь от голосования. Я снял свой орден Почетного легиона, ибо слово „почет“ больше не существует во французском языке, а я перестал считать себя французом и собираюсь спросить у Тургенева (как только смогу ему написать), что нужно сделать, чтобы стать русским». [485]
485
Письмо от 1 февраля 1871 года.
8 февраля проходят выборы в Национальную Ассамблею. Большинство голосов получает список сторонников мира. 12 февраля Тьер, избранный председателем исполнительной власти Французской республики, начинает вести переговоры с Бисмарком. 1 марта Национальная Ассамблея, собравшаяся в Бордо, объявляет падение Наполеона III и его династии и принимает драконовские условия, поставленные врагом для подписания мира: Германии отданы Эльзас и часть Лотарингии, будет возмещен ущерб в 5 миллиардов франков, пруссаки победным маршем войдут в столицу. Между тем солдаты ушли из Круассе. Однако Флобер не решается вернуться домой. С тех пор как там был враг, дом стал для него постылым, хочется выбросить все вещи, побывавшие в руках «этих господ». Он жалеет о том, что не может уничтожить этот дом: «А, какая ненависть! Какая ненависть! Она душит меня! Я, мягкий от природы человек, чувствую, что киплю от злобы». [486] 12 марта принц Фредерик-Чарлз парадом проводит по Руану свои войска. Жители вывешивают над домами черные флаги. На окнах магазинов – большие надписи: «Закрыто. Национальный траур». Эта дерзость озлобляет пруссаков, которые ужесточают меры по отношению к гражданскому населению.
486
Письмо от 1 февраля 1871 года.
Вернувшись в Круассе, Флобер немного успокаивается, убеждается, что его привычная обстановка не тронута, но тотчас решает уехать в Брюссель через Париж. Его сопровождает Александр Дюма-сын. Нужно быть осторожными, поскольку «немцы ужасны». Офицеры «в белых перчатках разбивают зеркала», «набрасываются на шампанское», «воруют у вас часы, а затем присылают вам свою визитную карточку». [487] Эти «цивилизованные дикари» вызывают у Флобера больше отвращения, нежели каннибалы.
487
Письмо к Жорж Санд от 11 марта 1871 года.
Еще более тяжело, чем в Руане, он переживает присутствие немцев в Париже. «Это конец. Мы сгораем от стыда, но не притерпелись к нему, – пишет он принцессе Матильде. – Все утро я смотрел на остроконечные каски пруссаков, сияющие на солнце на Елисейских Полях, и слышал их отвратительную музыку, звучавшую под сводами Триумфальной арки! Солдат, который покоится в Соборе Инвалидов, должно быть, перевернулся от негодования в своей могиле». [488] Добравшись до Брюсселя, он устраивается в отеле «Бельвю» и с облегчением вздыхает, встретившись с принцессой Матильдой, которая укрылась в Бельгии. Однако 18 марта Париж потрясен внезапным мятежом. Возмущенная и разгневанная толпа жителей – в их числе женщины и дети – пытается помешать регулярному войску захватить пушки Национальной гвардии. Восстание набирает силу. Тьер приказывает министрам, чиновникам и армии переехать из Парижа в Версаль. Центральный комитет Национальной гвардии занимает места в правительстве и провозглашает в Париже революционную власть. «Я очень сожалею, что уехал, – пишет Флобер Каролине. – Вернуться сегодня в Париж невозможно, на французской границе к вам придирается республиканская власть. Значит, я отплываю завтра в Остенде, а оттуда в Лондон и затем рассчитываю перебраться домой через Нью-Гавен». [489]
488
Письмо от 4 марта 1871 года.
489
Письмо от 21 марта 1871 года.
Сделав крюк через Англию, что позволило ему увидеться с Жюльеттой Эрбер, Флобер приезжает в Невиль близ Дьеппа, где встречается с матерью и племянницей. События в Париже, охваченном яростью черни, возмущают его: «Эти несчастные переместили ненависть! О пруссаках уже не думают. Еще немного – и их начнут любить! Не миновать нам позора». [490] И
490
Письмо г-же Роже де Женетт от 30 марта 1871 года.
491
Письмо к Жорж Санд от 31 марта 1871 года.
Первая его забота по возвращении в свой дом в Круассе, который освободился наконец от оккупантов, – приведение в порядок усадьбы. Он с облегчением вздыхает, видя, что рабочий кабинет в целости и сохранности, что пруссаки унесли лишь незначительные, не имеющие ценности предметы: несессер, коробку, набор трубок… Мало-помалу его окутывает тепло домашнего очага. Он с наслаждением погружается в привычное чтение, пишет и мечтает среди мебели, безделушек, которые были рядом с ним всю жизнь. «Вопреки ожиданию, мне очень хорошо в Круассе, я не думаю больше о пруссаках, точно их и не было, – пишет он Каролине. – Я с радостью вошел в свой старый кабинет и занялся своими маленькими делами. Перебрали мои матрацы, я сплю как сурок. В субботу вечером принялся за работу… Сад скоро станет так хорош! Распускаются почки, всюду первоцветы. Какой покой! Я опьянен!» [492] В памяти всплывают давние воспоминания: Буйе приезжает по воскресеньям с тетрадкой под мышкой; по газонам перед домом в белом фартучке бегает Каролина… Он умиляется, думая о прошлом. И вдруг вспыхивает от гнева. Безумства Коммуны вызывают резкий протест. Однако он рад тому, что правительство не спешит принимать меры против восставших, дерзость которых не имеет границ. «Что за ретрограды! – пишет он Жорж Санд. – Что за дикари! Как они походят на приверженцев Лиги и майотенов! [493]
492
Письмо от 5 апреля 1871 года.
493
Майотены (ист.) – горожане, восставшие против сборщиков налогов в XVI веке.
Бедная Франция, которая никогда не выйдет из Средневековья, которая еще держится готического понятия о коммуне». [494] И вновь ей же: «Я ненавижу демократию (такую, какой ее, по крайней мере, мыслят во Франции), то есть превознесение милосердия в ущерб справедливости, отрицание права, – словом, антиобщественную. Коммуна реабилитирует убийц, как Иисус простил разбойника, и грабит особняки богачей… Единственная благоразумная вещь (всегда говорю об этом) – правительство из интеллигентской верхушки… Народ – это вечный труженик и будет всегда (в социальной иерархии) в последних рядах, поскольку он – большинство, масса, беспредельность… Наше спасение теперь – легитимная аристократия, я разумею под этим не численное, а иное большинство… У Парижа эпилептический припадок. Это результат прилива крови, вызванного осадой». [495]
494
Письмо от 24 апреля 1871 года.
495
Письмо от 30 апреля 1871 года.
Несмотря на отрицательное отношение ко всеобщему избирательному праву, он 30 апреля идет пешком в Бапом, чтобы «опустить свой бюллетень для голосования». Он жалеет Жорж Санд, потрясенную парижскими событиями, которая написала ему письмо, полное отчаяния. «Она видит, что ее старый кумир – ничто, ее республиканская вера, кажется, окончательно растаяла», [496] – пишет он принцессе Матильде.
Когда версальские войска начинают окружать Париж, госпожа Флобер возвращается в Круассе. Флобер озабочен ее усталостью и умственным расстройством. «Единственное мое развлечение: время от времени смотрю, как строем мимо моих окон проходят господа пруссаки, а единственное занятие – мой „Святой Антоний“, над которым я неустанно тружусь, – пишет он там же. – Это странное произведение позволяет мне забыть о парижских ужасах. Когда мы считаем, что мир слишком плох, нужно найти спасение в другом». Он узнает о смерти Мориса Шлезингера и на мгновение представляет себе, что его дорогая Элиза, вдохновительница «Воспитания чувств», возвратится с сыном жить во Францию. Но у нее другие планы. Он удручен: «Я надеялся, что конец моей жизни пройдет недалеко от вас. Что касается встречи с вами в Германии, то это та страна, куда я по собственному желанию ноги никогда не поставлю. Я настолько насмотрелся в этом году на немцев, что и видеть их не хочу и не допускаю, что уважающий себя француз может хоть мгновение находиться рядом с кем-либо из этих господ, как бы милы они ни были. У них наши часы, наши деньги и наши земли: пусть оставят их себе, но слышать о них не хочу!.. О! Как я настрадался в течение десяти месяцев, ужасно – настрадался до безумия. Я был готов убить себя! Тем не менее я принялся за работу; пытаюсь опьянять себя чернилами, как другие – водкой, чтобы забыть всеобщее несчастье и свои собственные печали». [497]
496
Письмо от 3 мая 1871 года.
497
Письмо от 22 мая 1871 года.
В это время через плохо защищенный район Сен-Клу в Париж вступают регулярные войска. Улицы тотчас ощетиниваются баррикадами, коммунары поджигают общественные здания, чтобы задержать продвижение версальцев. Без предупреждения стреляют с одной и с другой стороны. Но в конце недели восставшие уступают. Последние сражения проходят в предместье Тампль. На всех окнах теперь развеваются трехцветные флаги. Репрессии ужасны. Депортация, расправы. Флобер в отчаянии. Эта нелепая братоубийственная война окончательно подорвала его дух. Как только восстанавливаются связи со столицей, он едет в Париж, чтобы увидеть его потери, встретиться кое с кем из друзей и порыться в библиотеках.