Хаджи
Шрифт:
– Я требую разговора с Гидеоном Ашем!
Три еврея поговорили между собой.
– Гидеон говорил, что наверно вы придете и будете спрашивать его. Оставьте ваше оружие у Шломо. Когда будете уходить, сможете его забрать, - сказала женщина.
Ибрагим досадливо проворчал, отдал сторожу свое ружье и велел то же самое сде-лать своим людям.
– Шломо, - твердо сказала женщина, - посмотри-ка, нет ли у них ножей или
пистолетов.
Ворча, Ибрагим развел руки и позволил обыскать себя и своих людей.
– Чисто, - сказал
Женщина властно кивнула, и Шломо открыл ворота.
– Можете войти с лошадьми, - сказала Руфь.
– Знаете то место, где на ручье малень-кий водопад?
– Знаю.
– Гидеон там вас ждет.
Гидеон Аш удобно растянулся в тени эвкалипта на чудесном месте, где поток с деся-тифутовой высоты падал в маленький бассейн. Он встал, услышав стук копыт, и увидел приближающихся к нему трех всадников. Ибрагим спрыгнул с лошади, тяжело дыша и тряся перед ним кулаками.
– Я тебя предупреждаю! В этой долине у меня две тысячи вооруженных людей и еще десять тысяч Ваххаби, и они кинутся сюда мне на помощь. Если наш колодец не напол-нится до того, как солнце станет высоко, эта долина пропитается еврейской кровью!
– Привет, Ибрагим, - сказал Гидеон.
– Прошло три года с тех пор, как ты оказал мне гостеприимство в твоей деревне. Да, армия у тебя впечатляющая, но воды ты не полу-чишь. Она принадлежит нам.
– Ты лживый еврей, и пердел я тебе в бороду!
– Твой большой благодетель, Фавзи Кабир-эфенди, продал нам права на воду из Ая-лонского ручья, когда откинул нам это болото. Но у Табы всегда будет достаточно воды, если она будет вести себя как следует.
– Лжец! Ты умрешь первым!
– Влезай на свою чудесную лошадь и скачи в Лидду, хаджи Ибрагим. Все это запи-сано в земельной конторе.
Ибрагим был поражен до немоты. Обычно, будучи возбужден, он сыпал громкими словами и проклятьями, чтобы успокоиться. Он стал подыскивать подходящие слова, что-бы скрыть свое замешательство, а ум его метался. Он понимал, что если действительно права на воду у евреев, то ему придется отдать едва не ставшего насильником Хани, чтобы наполнить деревенский колодец!
Внезапно Гидеон издал короткую команду, чтобы телохранители Ибрагима вышли.
– И ты тоже уходи, - сказал Гидеон, - встреча окончена.
Еврей поймал его в ловушку. У него не было выбора. Он подавил свою ярость, зная, что следующий миг может стать решающим. И он знал, что Гидеон не из тех, кто станет запугивать: надо менять курс. Жестом и несколькими словами он приказал своим людям удалиться.
– Пожалуйста, - Гидеон указал на пару больших плоских камней, подходящих для сидения.
– Я часто прихожу сюда, как ты поднимаешься на свой холм. Нам много о чем есть поговорить. Позволишь себе чуточку вина?
Ибрагим оглянулся, как будто за ним шпионили. Ему, как мусульманину, запрещено пить вино.
– Сначала поговорим, - сказал он.
Гидеон присел на один из камней.
– Кто на один день тебя старше, тот
Ибрагим подавил желание остановить Гидеона - ведь нельзя позволить еврею плохо говорить о брате-мусульманине. В глубине души он понимал, что Фавзи Кабир предал его, продав евреям права на воду. Он сделал это, чтобы заставить Табу бороться против Иеру-салимского муфтия. Как же это обойти? Неужели евреи не сжалятся? Прежде чем я съем его на обед, он может съесть меня на завтрак.
– Мне нужен Хани, - сказал Гидеон.
– Он был на своем собственном поле, а на него напала дюжина ваших людей, - ав-томатически произнес Ибрагим.
Гидеон ответил обезоруживающей улыбкой, той же самой пренебрежительной улыбкой, как три года назад.
– Если так, правосудие пойдет своим ходом. Он получит справедливый суд.
– Нет. Вся эта история - ваша выдумка, чтобы оправдать то, что вы нас оставили без воды.
– У тебя два выбора, - сказал Гидеон, игнорируя слова Ибрагима.
– Я знаю, что Хани прячется у Ваххаби. Я сорок дней и ночей ел в палатке шейха Аззиза. Мы с ним братья. Или Хани вернут и он пойдет под суд, или мои друзья среди Ваххаби проследят за тем, чтобы его выгнали в пустыню.
Еврей заманил Ибрагима в слабую позицию. Он знал, что Гидеон знает, что он нико-гда не сможет согласиться вернуть Хани, чтобы отдать его под суд. Так Ибрагим потеряет лицо перед своими людьми. Будет гораздо лучше позволить бедуинским друзьям Гидеона позаботиться о нем. Ему придется разделить с Гидеоном тайну. Он будет обязан еврею. Пока евреи владеют его водой, он у них в двойном долгу. Ты можешь пройти перед вра-гом, когда ты голоден, но не когда ты гол...
– Черт с ним, с Хани, - сказал Ибрагим.
– Пусть грифы гложут его кости.
– Ваххаби получат письмо сегодня вечером, - сказал Гидеон.
– Никто не должен знать, - произнес Ибрагим.
– Пустыня все скроет, - ответил Гидеон.
– Вы не можете воспользоваться тем, что Кабир нас обманул, - взмолился Ибрагим.
– Ведь мы в Табе больше тысячи лет.
– Он преувеличил на несколько столетий.
– За вашу воду надо платить, - твердо сказал Гидеон.
– Но мы же очень, очень бедны.
– Насколько я понимаю, ты лично вполне разбогател.
– Я на шантаж не поддамся, - сказал Ибрагим, и его доблесть медленно выступила из пор.
– Если ты не нашел способа выбить воду из скалы, пакуй свои вещи.
– Назови свою цену!
– прошептал Ибрагим, и страх овладел им.
– Мир.
– Мир?
– Мир.
– И все?
– Все. Вентиль, который направляет воду в Табу, останется открытым до тех пор, пока вы не делаете набегов на наши поля, не стреляете в нас и никогда больше не прикос-нетесь ни к одному из моих людей.
Доблесть Ибрагима быстро вернулась к нему.
– Что ты мне дашь, если я приму твои требования?