Хаджи
Шрифт:
Он давно составил себе мнение о детях. Он должен признать, что из всех одиннадца-ти, которые родились, умерли, выжили, женились, Нада - самая любимая после Ишмаеля. Он твердо решил, что при этом ее посещении он скорее откусит себе язык, чем будет го-ворить ей резкости. Если она так ему дорога, то почему же он всегда старается ее обидеть или причинить боль?
Женщины кудахтали над Надой, как в курятнике. Как она красиво выглядит! Она еще больше похорошела с последнего приезда несколько месяцев назад. В ее манерах появилось что-то
Детям Фатимы Нада снова стала тетей. Она привезла подарки - маленькие пустячки, которые уже надоели детям Отмана. В таком месте, где игрушек вовсе не существует, они были как драгоценности.
– Иди, Нада, отец тебя ждет, - сказала Агарь. Она почувствовала, как материнские руки подталкивают ее из кухни.
– Пожалуйста, не старайся на этот раз бороться. Ибрагиму в самом деле хочется тебя повидать.
Нада вошла в гостиную. Женщины последовали за ней и быстро расселись по своим стульям.
Ибрагим расположился в своем новом глубоком кресле, а дочь встала перед ним и поклонилась. Она улыбнулась, но это не была милая улыбка. Под ней был горький напи-ток. Ибрагим пил его долго, но подавил всякую мысль говорить об ее очаровании. Он по-казал ей жестом, чтобы она придвинула свой стул поближе.
– Как твоя поездка?
– Езда между автобусной станцией в Аммане и автобусной станцией в Иерихоне не меняется.
– Надо было послать Ишмаеля сопроводить тебя, но он состязается с погодой на го-ре Нево. Знаю, это не дело - позволять тебе ездить одной, но раз это прямой путь, мне ка-залось, что один раз обойдется. Больше так не случится.
– Не о чем беспокоиться, отец.
– Ах, но ведь ни одна женщина из моей семьи не ездит одна.
– Разумеется, отец.
– А как досточтимый Хамди Отман?
Нада лишь кивнула.
– А твое положение?
Она снова кивнула.
Ее замкнутое поведение начало раздражать его. Ее глаза были устремлены на него так, что ему становилось не по себе. Ибрагим как-то раз видел, как женщина выказывает протест. На этот раз это делала Нада. Позвать ее на прогулку? Нет, не в таком настроении. Надо быть терпеливым, подумал он.
– Должно быть, тебе много есть о чем рассказать, - сказал он.
– Ничего особенно интересного в том, чтобы ухаживать за тремя маленькими деть-ми. Фатима может подтвердить.
Фатима хихикнула в подтверждение.
– Наверно, это очень здорово - жить в такой чудесной вилле, со всеми этими важ-ными персонами.
– Едва ли это меня касается, отец. В жилую часть я захожу только изредка, обычно просто показать детей перед тем, как они ложатся в кровать.
– Мадам Отман добра к тебе?
– Настолько, насколько можно при данных обстоятельствах.
– Что за обстоятельства, Нада?
– Я же служанка. А у них много слуг.
– Но ты же особая.
– Я не очень-то чувствую себя особой.
– Конечно, ты особая. Ты дочь хаджи Ибрагима аль-Сукори аль-Ваххаби!
– Ибрагим неловко почесал свою ладонь под ее продолжающимся твердым взглядом.
– Нам надо по-говорить во время
– Как хочешь, отец.
Он слегка покраснел от ее холодного немногословия. Он это подозревал. Будучи на такой вилле в большом городе, она постоянно мешалась с девчонками, не уважающими традицию. Может быть, было ошибкой устроить ее на такое место, первое для нее. Ну ладно, маленький бунт. Ему, конечно, не хочется драки, но он не собирается позволить ей уйти с таким с ним обращением.
– У меня для тебя сюрприз, Нада. После твоего прошлого приезда я вдруг осознал, что ты уже перешагнула тот обычный возраст, когда надо найти тебе мужа. Из-за жесто-ких обстоятельств нашей здесь жизни я решил было не слишком торопиться с этим делом. Но наши условия изменились к лучшему. Омар скоро отправится в Кувейт, будет там ра-ботать служащим в отличном отеле. Ишмаель неплохо зарабатывает у доктора Мудгиля, и у меня тоже удобное положение. Пришло время снова подумать о твоем браке. Много от-цов обращалось ко мне, желая это устроить. Я хотел убедиться, что у тебя будет такой же хороший муж, как у твоих сестер. Ты взрослеешь, и твоя цена как жены значительно уве-личилась. Я ждал, пока будут существенные предложения. Больше ждать не надо.
Женщины радостно всплеснули руками и издали длинные ахи.
– Я не тороплюсь. Мне очень хорошо в Аммане.
Ага, подумал Ибрагим, теперь моя дорогая дочка не так самонадеянна! Она снова знает, кто такой ее отец. Конечно, я не собираюсь так скоро выдать ее замуж, но немнож-ко поиграю. Пусть она догадывается...
– Мы поговорим о твоих возможностях замужества под конец, пока ты здесь, - на-жимал Ибрагим.
– Раз ты моя последняя дочь, я даже собираюсь позволить тебе участво-вать в решении... но от меня будет зависеть, какого именно человека мы выберем. Я в этом деле знаю толк.
Нада встала со стула и подошла к нему.
– Я не выйду замуж, пока не захочу сама, - сказала она, твердо выговорив первые в жизни слова вызова. Женщины отпрянули.
Глаза Ибрагима сузились.
– Я это подозревал. Думаю, ты общалась с неприличными девицами, у которых нет должного уважения к своим отцам. Ты никогда больше не будешь говорить со мной таким тоном, и ты выйдешь замуж там, тогда и за того, за кого я скажу.
– Он хлопнул в ладоши, чтобы его жены и Фатима вышли.
– Подождите!
– скомандовала им Нада. Они в удивлении замерли.
– Я не выйду за-муж, пока сама не захочу, - повторила она, - и за того, за кого захочу.
Ибрагим поднялся. Он ударил ее по лицу.
– Ты закрывала лицо на людях, как я приказывал?
– Нет.
Он опять ударил ее и сдернул с ее головы косынку.
– Ты опять отрастила слишком длинные волосы. Я нахожу это отвратительным. Агарь, достань ножницы.
– Нет, отец, ты не будешь стричь мне волосы.
– Агарь! Принеси сейчас же ножницы. Позволь мне сказать тебе, Нада, что честь и целомудрие этой семьи будут соблюдаться.
– Тебе не надо больше беспокоиться о своей чести и моей целомудренности, - сказа-ла она.