Хаджи
Шрифт:
Когда мужчины закончили свои дела, море деревенских девушек, с пением и танца-ми, собралось в женском шатре. С малых лет девочек учили танцу живота, так как он раз-вивал мускулатуру, что в дальнейшем должно было пригодиться при родах.
Свадебное платье и головной убор Рамизы, ее приданое и драгоценности были вы-ложены перед женщинами для осмотра. Ее собственный набор состоял из сундучка с бе-дуинскими украшениями, простыми круглыми серебряными монетами и необработанны-ми драгоценными камнями. Ее свадебное платье было богато расшито серебряными нитя-ми по рукавам и бокам. В квадрате
Как и обещал, хаджи Ибрагим не поскупился на приданое. Головной убор Рамизы содержал маленькое состояние - пришитые оттоманские монеты. Ибрагим заказал для нее шесть платьев вместо требуемых трех. На ее поясе была большая серебряная пряжка, а ее зеркало было в серебряной оправе. Зонтик был привезен из Англии, а сумочка была из че-канной меди, изготовленная еврейским ремесленником в Старом Городе в Иерусалиме.
Это было щедрое приданое. Хаджи Ибрагим весьма возвысил себя в глазах всех женщин. Не прошло и часа, как все женщины деревни побывали в палатке Рамизы; на всех должное впечатление произвел танец дождя в исполнении гибких тел, пение и хлоп-ки доносились с холма.
При одевании невесты остаться в палатке было позволено только женщинам. Одна из сестер Рамизы одела ее согласно ритуалу, а другая тщательно сложила ее приданое об-ратно в сундук. Девушки дружно аплодировали каждому следующему предмету одежды, надеваемому на новобрачную. Открыли косметический набор и притемнили ей брови и ресницы пронзительно чувственным, блестящим цветом. Лицо над и под глазами припуд-рили голубой пудрой, так что они приобрели кошачий блеск. После этого Рамиза стала неподвижной и бесстрастной, как раскрашенная кукла. Ее сестра закончила тем, что оп-рыскала ее и ближайших девушек духами.
Позвали мать Рамизы, чтобы она осмотрела свою дочь. Она вошла, напевая и раска-чиваясь, а сестры закрыли ее вуалью и надели на нее плащ, а потом головной убор с вы-ставленными напоказ монетами. Рамизу вывели наружу, туда, где собрались замужние женщины.
Ее посадили на верблюда. В первый и последний раз в своей жизни Рамиза была принцессой. Кудахтанье женщин в знак радости сменилось причитаниями и рыданиями.
Рамиза осталась неподвижной под криками детей и рыданиями женщин, слегка по-качиваясь в такт с верблюдом.
Ей помогли сойти с животного, и она впервые увидела своего мужа, великолепного в своем новом наряде. Он коротко кивнул, ощупывая пальцами магический порошок в кар-мане. Ибрагим шел впереди, а она последовала за ним в дом, следом за ней шейх. Хаджи Ибрагим и шейх опустились в два мягких кресла, а она села на жесткий стул возле мужа. Велели войти Камалю, Омару, Джамилю, Ишмаелю и дочери Наде. Они поклонились отцу и поцеловали его руку, а потом руку шейха. Их коротко представили Рамизе, остававшей-ся бесстрастной.
– Добро пожаловать, - сказали они в свою очередь.
Затем начался парад жителей деревни, повторявших, что "наша деревня - твоя
На такой случай Ибрагим отделался от детей. Он привел Рамизу в спальню, осве-щенную слабым мерцающим светом. Никогда раньше она не видала ни такой кровати, ни подобной комнаты.
Рамиза с любопытством повернула голову и нервно хихикнула. Уголком глаза она осмелилась взглянуть на Ибрагима, когда он поднял свою одежду и швырнул ее в сторону. Это был момент, которого ждет каждая женщина. Время от времени, пока она была ма-ленькой девочкой, тема о том, как будет раздеваться ее муж, преобладала в разговорах между женщинами. Она снова взглянула, и глаза ее расширились и губы раскрылись, ко-гда она увидела то, что было у него между ног. Всю жизнь в нее вбивали страх перед этим инструментом. Причинит ли ей боль эта штука? Он держал ее, раздутую, одной рукой. Он чем-то натирал ее пальцами и двигался к ней.
– Хочу тебя видеть!
– прохрипел он.
Его руки были на ней, неуклюже хватая ее головной убор и почти разрывая на ней свадебное платье. Ее верхняя часть была великолепна, гладкая как драгоценные масла ко-жа и спелые груди с большими коричневыми сосками. Она скинула свои длинные панта-лоны и стояла неподвижно, а он продолжал оглядывать ее сверху донизу.
Его член стал нестерпимо чесаться, и он пыхтел, как собака. Он схватил ее, обхватив руками, и сжал, потеряв контроль над собой. Он швырнул ее на кровать и прыгнул на нее, бешено засовывая в нее, с рычанием и торжествующими проклятиями. Рамиза не могла видеть, лишь чувствовала, как этот большой зверь накрыл ее и сокрушил. Она чувствова-ла, как это, твердое, трется об нее, проникает через... проникает у нее между ногами... Она испустила крик мучительной боли.
А там, на току, плясали и пели. А хаджи Ибрагим не мог удержаться от того, чтобы снова использовать волшебный гидеонов порошок. Это было великолепно! Он заставлял его вставать и входить, снова и снова! Всю ночь он пользовался порошком, пока тот не кончился.
А для Рамизы это был нескончаемый и отвратительный кошмар, как и говорили ей мать и сестры. В ночь лишения девственности от мужчины не жди ничего хорошего. Пусть пройдет время, говорила ей мать, и ты сможешь и для себя поймать момент удо-вольствия.
С наступлением дня Ибрагим едва мог подняться с постели. Для него эта ночь была незабываема. Могущество коричневого порошка исходило, должно быть, от самого Алла-ха. Свадебное платье Рамизы с багровыми пятнами крови было с гордостью повешено так, чтобы зеркало отражало его в гостиную. Теперь все посетители могли убедиться в том, что Ибрагим - настоящий мужчина. Ночь - момент истины для всех арабских семей, по-тому что если невеста обманула, то братья должны ее убить, ибо их честь и честь их отца зависит от ее девственности.