Хагалаз. Безликая королева
Шрифт:
— Не я. Она в теле моего сына.
— Вы готовы пожертвовать сыном?
— Я для этого его создавал.
— А Делэль?
— Делэль?
— Девочка.
Этцель покосился на малышку, которая стояла в нескольких шагах от него, задрав белое личико и внимательно глядя на обоих, будто пытаясь вникнуть в разговор, суть которого не понимала.
— Ты дала ей имя? Что ж... у неё в этом своя роль. Придёт время, узнаешь. Но должен предупредить. Не привязывайся к ней, не пытайся научить чему-либо. Относись к ней, как к орудию, которое поможет достичь нам цели.
—
— Уверена? Где тогда её родители?
Вспомнив, что альбиноска появилась из гигантского цветка, Гелата не нашла ответа. Может, Делэль и правда не была человеком? Но тогда кем? И как она могла помочь?
«Энэйн переселят из моего тела в тело Элофа. Для этого нужен ритуал. Что ж, нужно его дождаться. А после я буду свободна. Я снова буду собой».
Глава 77 Жертва
Яр отчитался Наоми сразу же, как только была выполнена её просьба, и девушка заплатила ему, как и обещала.
— Будь поблизости, — сказала она, — думаю, ты можешь понадобиться мне ещё раз.
Назад пути уже не было. Хорошенько обдумав всё, что ей предстоит сделать, Наоми спустилась к Перицию и сообщила, что она готова. Мужчина её уже ждал.
— Давай начнём с простого, — предложил он, — ты должна растолочь орех вместе с травами. Я уже приготовил тебе сосуд.
Наоми прошла за небольшой тёмный стол и сделала всё, как велел ей Периций. Она старалась работать быстро, чтобы скрыть дрожь в руках, и всячески пыталась подавить растущий страх. «В этом государстве все убийцы. Мой муж тоже убийца, хладнокровный и несправедливый. Почему и я раз не могу пролить чью-то кровь ради нашего общего блага?»
Закончив возню с травами и орехами, Периций взял со стола всё необходимое: деревянную досточку и аккуратный остро заточенный нож средних размеров. Он дал Наоми книгу, велев держать её аккуратно. Страницы были уже достаточно ветхими, а мелкий шрифт едва различим.
— Запомни этот приговор... он понадобится тебе во время ритуала.
Наоми прищурилась, молча пытаясь разобрать буквы. Мужчина взял чашу со смесью, и они покинули крохотную коморку. На Ревердас уже опустилась ночь, и Наоми не особо переживала за то, что их кто-то заметит. Окольными путями они добрались до лестницы, ведущей к подземелью, где, как правило, никто не дежурил. Предосторожность была не нужна потому, что в камерах никого не содержали. Лонгрен предпочитал казнить, а не бросать гнить за решетку, и Наоми рассматривала это как жест его милосердия. «Он просто не хочет, чтобы люди мучились», — убеждала она себя, хотя сама не могла представить, чтобы выбрала она, окажись у пропасти, в которую можно провалиться и над которой можно бесконечно висеть.
Они спустились к холодным мрачным коридорам, и Периций сообразительно прихватил с собой факел снаружи. Наоми быстро высчитала дверь, которую ей назвал Яр, и со скрипом отворила её, сразу же услышав жалобный девичий стон. Периций вошёл первым, осветив пространство, и Наоми разглядела на полу связанную темноволосую девчонку в грязной ночной рубашке. Её лицо исказилось в страдании, она
— Скорее, закройте дверь, — велел Периций, закрепив на стене факел. — Вот так... скоро всё закончится.
Наоми, чувствуя, как у неё подкашиваются колени, вошла в камеру, прижимая к груди книгу. Периций уже раскладывал всё необходимое. Он осмотрелся и, заметив в стене стальные кольца, указал на них Наоми.
— Можно зафиксировать её там. Так будет надёжнее.
Девушка продолжала жалобно стонать, с надеждой глядя на королеву. Наоми неуверенно приблизилась к ней и, отложив на пол раскрытую книгу, вытащила кляп изо рта Дефары. Девушка сделала отрывистый вдох.
— Ваше Величество, клянусь, я ничего не делала... я ни в чём не виновата, пожалуйста... я сделаю всё, что вы захотите...
— Тише, девочка, тише. — Наоми ласково провела ладонью по её волосам и выдала вымученную улыбку. — Тебе не нужно боятся. Всё будет хорошо, тебе ничего не угрожает.
— Почему я здесь? Ваше Величество... почему я здесь? Отпустите меня, пожалуйста... — девочка залилась слезами, прижавшись щекой к холодному каменному полу, и Наоми почувствовала, как её сердце сжимается от боли. Ей самой захотелось плакать, но девушка не могла позволить себе такой роскоши.
— Ты должна мне кое с чем помочь, и больше такого не повторится, хорошо? Тебя больше никто не похитит и не свяжет. Ты будешь в безопасности, ладно?
Девочка, роняя слёзы, кивнула, и Наоми украдкой посмотрела на Периция.
— Сейчас мы поможем тебе встать. Просто делай то, что мы говорим, и не бойся. Скоро всё закончится.
— Вы развяжете меня? Я смогу отсюда уйти?
Наоми с Перицием напряглись, чтобы поднять девушку с пола и подвести к стене. Они развязали её верхнюю часть и сильнее сдавив верёвки на запястьях, перекинули их в кольца, скрепив в тугом узле. Дефара снова захныкала.
— В чём моя вина? Что вы со мной сделаете?
Наоми уже не отвечала. Периций протянул ей нож, и девушка с опаской взяла его.
— Вы помните слова? Повторяйте их, когда начнёте совершать процедуру. Сейчас вы должны вырезать её сердце. Только не протыкайте. Вырежете так, чтобы извлечь его целым.
— Нет! — тут же завопила Дефара. Заливаясь слезами и истошным криком, она начала извиваться в верёвке. Наоми сделала глубокий вдох.
— Я могу сначала убить её, чтобы она не мучилась?
— Нет. Задача ритуала не в том, чтобы просто убить, а в том, чтобы извлечь горячее, бьющееся сердце, в котором соберётся вся её сила.
От этих слов Наоми бросило в жар, и на мгновение она отшатнулась в приступе тошноты.
— О Геул... я не могу, Периций.
— Сможете, Ваше Величество. Вы же королева, вы будущая мать.
— Это ужасно... это так жестоко!
— Жестоко томиться в ожидании неизбежного. Уже поздно отступать. Чем быстрее вы начнёте, тем быстрее всё закончится. Всё пройдёт как страшный сон.