Хагалаз. Восхождение
Шрифт:
— Убили! Убили! — радостно вопил мужчина, прыгая из угла в угол.
— Харон! — Август вынырнул из белоснежного тумана и тут же заключил девушку в объятия. — Я уж и не думал, что ты решишь связаться. Признаюсь, немного отчаялся, но как же я рад. Король теперь с нами, Харон, — он взглянул девушке в глаза, и та почувствовала лёгкую дрожь, — понимаешь, что это значит? Скоро сюда прибудет армия. Всё изменится, маги будут владеть Ревердасом.
Девушка медленно отстранилась. Известие не ново, радоваться ли?
— Ты говорил с Шэрон?
— Нет, с тех пор как ушёл, я ни с кем не связывался. Подумал,
Мрачное лицо девушки мага насторожило.
— Да… ты должен кое-что знать. Шэрон и… остальных, их больше нет, Август.
— Что? — не веря ушам, мужчина нахмурился и отшатнулся.
— Их пытали и убили. Я больше не могу оставаться с людьми, первое же письмо велит командующему избавиться от меня.
— Проклятье… Ты должна бежать.
— Знаю, — Харон согласно кивнула. Внутри всё болезненно сжималось, и страх заставлял сомневаться в каждом возможном действии. — У меня есть информация из Архорда, думаю, она может быть полезна для… короля. Если они согласятся принять меня и выслушать…
— Конечно! — Август схватил её за плечи. — Я сейчас же поговорю с Аэданом. Жди у главных ворот.
— Постой, — девушка придержала мага за руку, — один раз я отказала им, и всё едва не закончилось плачевно, каков шанс, что меня не убьют в назидание сомневающимся?
— Не убьют, — отрезал Август, — тем более, если сведения ценны.
— Ценны, — подтвердила девушка, — Шэрон поделилась ими перед смертью.
Глава 70 В карауле
О людях в повозке Блэйра допросили с пристрастием, однако сведениями он обладал скудными и мог повторять лишь то, что сказал изначально о жреце, которого знал, и его страшном пророчестве. Радвида злило положение дел, он порывался написать письмо в Архорд, но так и не сделал этого из-за недостатка информации.
— Дождёмся крупных движений, тогда уместно будет об этом известить.
Никто не сомневался, что под «крупными движениями» понимается прибытие новых магов, и оттого всеобщее настроение лишь покатилось вниз.
Дни становились короче, тогда как насмешливая владычица ночь всё раньше захватывала мир в объятия и всё дольше не хотела его выпускать. Блэйр переминался с ноги на ногу. Предположить, что его накормят и разрешат остаться за просто так было глупо. Стоять в карауле ночью особенно неприятно: холод, крепчающий с каждым часом, беспросветный мрак и странное чувство, будто кто-то неустанно бдит, но воином назвался, будь добр — исполняй долг. Два десятка — не так много, а спать иногда хочется всем, и пока дневной караул укрылся в хиленьких палатках, ночные стражи сетовали на жестокую судьбу.
Мороз пронимал чуть ли не до костей. Приходилось двигаться, чтобы не окоченеть. Все с нетерпением ждали возможности отступить, ведь какое удовольствие знать, что враг убьёт тебя первым? Радвид же не считал нужным двигаться с места, пока худшие предположения не подтвердятся.
Блэйр поправил сползающий с головы капюшон. Его взор был устремлён на мрачный силуэт Ютры. Тусклый лунный свет обволакивал её стены, ласкал крыши домов, в которых почивали изгнанники. Сзади кто-то приближался: под тяжёлыми сапогами хрустел снег. Мужчина обернулся.
— Слушай брат, есть выпить? У меня вчера закончилось.
Окоченевший солдат, изо рта которого валил пар, умоляюще посмотрел на мужчину. Блэйр быстро сообразил, достал из-под плаща флягу и протянул
— Ночи всё холоднее. Сейчас, пожалуй, лишь на юге хорошо.
Блэйр тоже сделал глоток и вернул флягу на место.
— Давно здесь?
— С самого начала. Я в Йот прибыл месяца полтора как, новобранец. Думал, что там работёнка пограничника? Ходи туда-сюда, вербуй бродяг на дорогах, обогащайся за их счёт, а там ещё и накормят, и койку дадут. Сказка, не жизнь. И тут как назло бунты, войны. Плюнешь здесь, побежишь, на том конце поймают и под нож. Уж я не дурак, знаю, в каком месте живём.
Блэйр внимательно слушал. Сбивчивый трёп товарища по несчастью хоть как-то развлекал. Вдруг впереди мелькнул свет. Блэйр жестом прервал мужчину.
— Смотри. Что-то движется…
Они вдвоём насторожились и уставились на приближающий мерцающий огонёк.
— Нападают? Тревогу надо забить, командующему…
— Стой, — Блэйр ухватил его за руку, — вывозят как будто что-то. Видишь, тень большая?
— И что? Тем более на помощь звать надо.
— Остановились.
Мужчина, уже готовый броситься в лагерь и закричать, неуверенно посмотрел на замерший осколок света. Несколько мгновений он пребывал на месте, а затем вдруг начал удаляться, пока вовсе не скрылся из виду. Караульный поправил сползшую на глаза шапку.
— Что это было? — шёпотом спросил он у Блэйра, как будто теперь опасался шуметь.
— Не знаю. Надо проверить.
— Стой, подожди. Может, это ловушка? Нужно доложить.
— Что ты доложишь? Свет, мол, увидел? Это ещё не повод тревогу бить. Я факел возьму и схожу туда посмотреть, а ты здесь оставайся, понял? Если крик мой услышишь или что-то вдруг случится, поднимай всех, но сначала выжди, ясно? Незачем попусту панику сеять.
Блэйр вытащил врытый в землю факел и спешно зашагал в сторону, где ещё недавно наблюдалось движение. Нервный караульный хотел было окликнуть его и возразить, но сомнения взяли верх, и он стал пристально следить за удаляющейся точкой, чтобы в случае опасности немедленно броситься прочь.
Внутри мужчины что-то судорожно сжималось. Он не знал, зачем решился на эту необдуманную вылазку. Куда только не заводит человека любопытство. Блэйр не переставал думать о том, как бы добраться до близнеца, и не поздно ли ещё это сделать. Теперь он находился по ту сторону Ютры, под защитой не двух, а целой шайки магов, и скоро их станет в разы больше. Хуже опоздания может быть лишь абсолютное бездействие.
Шаги мужчины были торопливы. Снег отзывался сдавленным «хруп-хруп-хруп». Наконец, впереди показалось пятно, контрастно выделяющееся на общем фоне. Блэйр замедлился, выставив вперёд факел и стал вглядываться в черты по мере приближения. Когда расстояние сократилось до жалких двух метров, мужчина понял, что в снегу лежат тела. Его передёрнуло, и всё-таки Блэйр решился приблизиться вплотную.
Склонившись над первым из них, мужчина тут же отпрянул. Его взору предстала красивая обнажённая женщина, с жестоко развороченной грудной клеткой. На бледном лице застыла умиротворенность, будто несчастная не мучалась и даже не почувствовала боли. Блэй задумался, но не смог представить, что за смерть она приняла. У её ног с неестественно закинутой наверх головой лежала маленькая девочка. Её мёртвые стеклянные глаза были устремлены к звёздному небу, и Блэйр прикрыл их, тихо прошептав молитву за упокой.