Half-Life 2
Шрифт:
Фриман, поняв, что это конец, обернулся на тень, которая его накрыла. Страйдер, догнав наконец жертву, занес над ногу с острым концом. И в ту же секунду в его бок влетела небольшая ракета, мгновенно взорвавшись. Лицо Гордона обдало чем-то красноватым, посыпались искры. И синтет, потеряв равновесие, медленно рухнул набок, мелко подрагивая. Больше он не смог подняться.
Грохот еще не стих, а Эдди уже подбежал к совершенно ошалевшему Фриману.
– Что? Что с тобой?!
– Костюм заклинило…
– Ну тогда не
Туда, где находился операционный блок костюма.
– Эй, что за… – попытался отскочить Гордон, и с удивлением понял, что ему это удалось.
Ученый, не веря, что он снова моет двигаться, поспешно вскочил и ошеломленно смотрел то на все еще подрагивающего страйдера, то на техника, который уже снова отпивал из очередной бутылки.
– Что, обделался? – Эдди усмехнулся и поймал на себе недовольные взгляды повстанцев.
– Ты бы еще больше подождал! – набросился на него Гордон, – Я чуть не помер, пока ты сопли жевал… Что это было? Что с костюмом?!
– Я тебе сразу говорил, что костюм после ремонта может барахлить, – пожал плечами Эдди, – Не говори, что я не предупреждал.
– Черт бы побрал этот костюм и вас всех вместе с ним…
Гордон минуты три отходил от пережитого, медленно прохаживаясь в стороне и полностью уйдя в себя. Повстанцы благоразумно не трогали его, и пока что о чем-то разговаривали с техником. Гордон краем уха уловил их разговор. Что-то о еде и будущей жизни без Альянса…
– Все, идем, – наконец позвал он Эдди, – До Цитадели рукой подать. А Барни нас скоро догонит.
Они оба быстро распрощались с повстанцами, которые предпочли остаться здесь – кто-то должен был держать оборону Нексуса, чтобы генераторы не восстановили. Но, как сказали они, совсем рядом тут останавливался другой, более крупный отряд, так что Гордон и Эдди могут к ним присоединиться. Еще раз попрощавшись, они разошлись. И только у самых ворот Эдди вдруг остановился.
– Иди дальше сам, – неожиданно серьезно сказал он, – Я остаюсь.
– Почему? – Гордон действительно удивился.
– Потому, – не слишком-то любезно буркнул техник, – Потому что я так решил. Я знаю, тебе неприятно мое общество, да и мне…
– Послушай, – торопливо сказал Фриман, – Что бы мы там не наговорили за все это время друг другу, я… Ты не должен заставлять себя остаться.
– Я вообще никому ничего не должен!
– Барни мне рассказал про тебя, – и Фриман осекся, – Про то, кем ты был.
Эдди молча посмотрел на Гордона, и взгляд его уперся в серое небо.
– Тем хуже для нас обоих, – сказал он наконец, – Я хочу остаться один. Бывай, док…
– Может, все-таки…
– Кто-то все равно должен остаться у этих ворот. Их ведь могут попытаться заварить, засыпать, перекрыть. Иди. Прощаться я ненавижу. Так что давай…
И он отвернулся. Гордон посмотрел
…– Отвратительно, – поморщился офицер Элиты, оглядывая крышу Нексуса, покрытую трупами солдат, обломками штурмовика и прочими следами недавнего хаоса, царившего тут.
Его отряд подоспел слишком поздно – тупой, как пробка, десантный корабль высадил их на другой конец здания. И сейчас его солдаты лишь прохаживались среди тел, подбирая амуницию мертвых товарищей. Никто не чувствовал ни жалости, ни грусти. Чувствовать – жалкий удел людей. Офицер Элиты чувствовал лишь досаду оттого, что опоздал на бой, злобу за то, что поганый Нарушитель перебил столько военных единиц, и презрение к мертвым, лежащим тут. Не справиться с какими-то двумя людишками… Элитный с нерадостной улыбкой подумал, что все они правильно сделали, что умерли. Ведь проступки такой тяжести Консул не прощает.
– Офицер, тут насколько раненых, – сообщил подошедший солдат, – Солдаты, шесть единиц. Куда их?
– Грузите в капсулу. В Цитадели их ждет лечение и повторное обучение.
Наблюдая за погрузкой едва живых синтетов, Элитный думал о том, что хорошо бы еще собрать с трупов все снаряжение, броню и респираторы. В такое время нельзя разбрасываться амуницией – эти бронежилеты могут еще не раз одеть все новые и новые солдаты. Но его мысли прервал возглас:
– Офицер, здесь еще один выживший! Это офицер Элитных войск Альянса.
Элитный резко обернулся и быстро пошел к двум солдатам, поддерживающим под руки раненого офицера. Тот пытался ровно и с подобающим достоинством держать голову и одной рукой зажимал рану в боку. Похоже, пуля вошла прямо между грудной и спинной частью брони.
– Назовите себя, – строго, но без лишней жесткости, потребовал Элитный.
– Офицер Элитных войск Альянса, номер СЕ121007, – раненый держался довольно мужественно. Его голос был слаб, но не утратил прежней властности.
– Рад, что вы живы, офицер, – ровно сказал Элитный, – Уверен, вас поправят в два счета. Мы отвезем вас в Цитадель, и там вам окажут помощь.
Это не было проявлением доброты. После полной и окончательной обработки, которой СЕ121007 в свое время избежал, этот Элитный не умел проявлять и без того скудные эмоции. Это было не искренней заботой, а скорее негласной солидарностью между офицерами Элитных войск.
– Эй, офицеры! Спокойно, мы свои.
СЕ121007 слабо повернул голову – откуда-то из-за контейнера к ним вышли два ГО-шника. Руки они разумно расставили немного в стороны, показывая, что они безоружны. Солдаты замерли, подозрительно глядя на появившихся.