Халтура
Шрифт:
— У тебя есть еще эти руны? — спросил я.
— Нет, — ответила Гард.
— На обратном пути придется проявить изобретательность.
— Еще рано об этом беспокоиться, — сказала она и вновь зашагала вперед.
— Сейчас самое время. Когда мы вызволим девушку, придется возвращатьсяс ней. Господи, ты что, вообще не читала Джозефа Кэмпбелла? [8]
Она дернула плечом:
— Гренделеныши — сильные противники. Драться придется насмерть. Поэтому шансы, что на обратном пути придется тревожиться о малках,
8
Кэмпбелл, Джозеф (1904–1987) — американский писатель-мифолог, прославившийся своими работами по сравнительной мифологии и религии.
— Возможно, тебе это покажется безумным, но когда строишь большие планы — например, вернуться обратно на поверхность, — чуть легче справляешься с маленькими. Например, дыханием.
Подняв руку, Гард сказала:
— Подожди.
Я замер, прислушиваясь. Мыш тоже остановился, втягивая носом воздух, его уши тихо поворачивались, словно небольшие радары, но он не выказывал признаков того, что ощущает затаившуюся опасность.
— Его логово близко, — прошептала Гард.
Я выгнул бровь. Туннель выглядел точно так же, как несколько секунд назад.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую, — ответила она.
— Ты это умеешь?
Гард пошла дальше:
— Да. Именно так я узнала, что он проник в город.
Я скрипнул зубами:
— Было бы очень мило, если бы ты хоть иногда задумывалась о возможности обмена информацией.
— Здесь недалеко, — сказала она. — Мы можем успеть. Идем.
Я почувствовал, как брови ползут вверх. В вопросах чисто физического обоняния Мыш на голову превосходил нас обоих, а он явно не ощущал враждебного присутствия. Мои собственные чувства настроены на всевозможные сверхъестественные энергии, и я был настороже с тех самых пор, как мы спустились в Подземье. Однако никакие шевеления не выдавали недоброжелателя.
Если знание — сила, значит, незнание — слабость. В такой работе, как моя, незнание может убить. Гард ни словом не обмолвилась о мистической связи между ней и этой тварью, но я не находил более простого объяснения тому, что она способна ощущать ее присутствие, а я — нет.
Проблема заключалась в том, что подобные связи обычно работают в обе стороны. Если она могла почувствовать гренделеныша, то скорее всего и он мог почувствовать Гард.
— Эй, погоди, — сказал я. — Если эта штука знает, что мы идем, не стоит нестись сломя голову.
— Нет времени. Он почти готов к спариванию, — рявкнула она, снимая топор с плеча. Затем вытащила из вещмешка что-то вроде сигнального факела и отшвырнула мешок в сторону.
Потом откинула назад голову и испустила яростный, вызывающий клич. Звук был таким громким, таким грубым, таким первобытным, что казался нечеловеческим. Не слово, но вой, отчетливо выражавший ярость Гард, ее презрение к опасности, к жизни — и к смерти. Этот боевой клич напугал меня до усрачки, а ведь я ничего плохого не сделал.
Ударом запястья Гард запалила факел и оглянулась через плечо. Зловещий зеленый свет играл на ее лице, отбрасывая причудливые тени, и ледяные, обведенные белыми кругами глаза казались
— Хватит разговоров.
Святой Шварценеггер!
Гард потеряла терпение.
Хладнокровный, рассудительный профессионал, работавший на Марконе, никогда бы так не отреагировал. Мне никогда не доводилось видеть настоящего берсеркерав бою, но этот вопль… Словно прокатившееся сквозь века эхо древнего мира, дикого мира, скрытого туманом времен.
И внезапно я поверил в ее возраст.
Она рванулась вперед, легко помахивая зажатым в правой руке топором, держа в левой пылающий факел. Испустила еще один крик банши, нечленораздельный вызов гренделенышу, явственно говоривший: я собираюсь тебя убить.
И откуда-то спереди, из туннелей, ей ответило нечто очень, очень большое. Грудной, низкий вопль сотряс стены: попытайся.
У меня затряслись колени. Проклятие, даже Мыш застыл, прижав уши к голове, опустив хвост, слегка пригнувшись. Вряд ли я выглядел более отважным, чем он, но пришлось пинком запустить мозг и, выплюнув нервное проклятие, поспешить за Гард.
Возможно, нестись вперед сломя голову действительно глупая идея, однако еще хуже — стоять с отвисшей челюстью, лишаясь единственной возможной помощи. Кроме того, как бы то ни было, я согласился работать с Гард и не собирался оставлять ее без прикрытия.
Поэтому я понесся сломя голову по туннелю к источнику кошмарного воя. Мыш, который, возможно, был мудрее меня, помедлил еще несколько секунд, но затем помчался следом, и вскоре мы уже бежали наравне. Футов через двадцать он яростно зарычал, бросая собственный вызов.
Как говорится, попал в Киммерию — веди себя соответственно. Я тоже заорал. Мой вопль поглотило гулявшее по туннелям эхо.
Опередившая меня на десять шагов Гард ворвалась в пещеру. Сгруппировалась, прыгнула, красиво взвилась в воздух и исчезла из виду. Зеленый свет факела сообщил мне о том, что туннель открывался в верхнюю часть зала размером с небольшой гостиничный атриум, и если бы Мыш не затормозил и не откинулся назад, я бы свалился. А так мне удалось насладиться прекрасным видом на обрыв высотой не меньше тридцати футов. Внизу влажно поблескивал каменный пол.
Гард приземлилась на ноги, перекатилась, воспользовавшись импульсом, и лохматое пятно размером с промышленный холодильник пронеслось мимо, врезавшись в стену с кашляющим рычанием. Пещера содрогнулась.
Блондинка вскочила, оттолкнулась от стены, развернулась в прыжке на сто восемьдесят градусов и вновь приземлилась на ноги, держа топор над головой. Отбросила факел в центр пещеры, и я наконец смог увидеть, что же в ней находится.
Во-первых, пещера — или камера, или как ее ни назови — была огромной. Тридцать футов от пола до потолка, не меньше тридцати футов в ширину, дальний конец теряется в темноте за пределами резкого света факела. В основном — натуральный камень. На некоторых поверхностях виднелись следы использования грубых инструментов. По краю пещеры, у самого потолка, шла полка шириной около двух футов, в форме буквы «С». Это с нее я чуть не свалился вниз. В стене подо мной были вырезаны ступени — если можно так назвать грубо вырубленные двенадцатидюймовые выступы.