хамелеон
Шрифт:
Моран больше не мог держать себя в руках.
— Да что случилось? — спросил он. — Тебя поймали, Проводник. Думаешь, после десяти или скольких там лет увиливаний тебе дадут выбирать своего партнера? Радуйся, что я хочу тебя, — он чуть было не решил наброситься на Проводника. Это будет похоже на ловлю рыбы в бочке: Джону ведь некуда бежать. Но когда он его схватит, когда он прижмет его к полу и надавит зубами вон там… Да, тогда Проводник поймет, что он так бессердечно отвергал.
Хоуп встал между ними.
— Успокойтесь, успокойтесь, вы оба. Тише, Себастьян, мы не на войне! Твоя добыча никуда не денется. Вольно! — он повернулся
— Я не понимаю, почему я вдруг идиот, — произнес Джон, скрестив на груди руки. — Я считаю, разумно выбирать того, с кем проведешь остаток жизни.
— Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы сочтете любого Стража, которого мы приведем, несоответствующим вашим стандартам, — деликатно сказал Холмс с елейными нотками в голосе. Моран понял, что это предназначалось как для ушей Проводника, так и для его собственных. — Если бы вы явились в Тауэр, когда вам было пятнадцать, — чего, кстати, от вас требовал закон, — вы бы побеседовали с несколькими кандидатами, прежде чем были бы вынуждены выбрать кого-то одного. И даже тогда у вас был бы год перед тем, как выбор станет окончательным — достаточно времени, чтобы убедиться в его идеальности. Но раз уж вы предпочли скрываться, вас не должно удивлять, что ваш выбор ограничен.
— Так вы хотите объединить меня с ним в пару в качестве наказания? — рассердился Джон. Моран пришел в бешенство: он был оскорблен.
— Нет! — поспешно сказал Хоуп. — Вовсе нет. Страж Холмс имеет в виду, что когда тебе было пятнадцать, мы еще тебя не знали. Ты сам себя не знал. Но теперь у тебя сложилась определенная репутация. Нам нет нужды сводить тебя с другими Стражами, чтобы понять, что Себастьян подходит тебе лучше всех. Подумай об этом, Джон. Нам известно, что ты хотел вступить в вооруженные силы. Нам известно, что ты наводил об этом справки. Совершенно очевидно, что ты любишь испытания и опасность. Никто не обеспечит тебя ими лучше, чем Себастьян. Вы будете сажать террористов за решетку, как только заключите связь. С твоей способностью к маскировке и его охотничьими навыками вас будет не остановить. Ты можешь стать героем, Джон. Все, что тебе нужно — это перестать трястись, как девственница, и понять, что Себастьян не так уж плох.
Хоуп снова положил ладонь на плечо Джона.
— Давай, давай, — успокаивающе пробормотал он. — Он выгодная партия, признай это. Сильный. Красивый. Человек высокого ранга. Другие Проводники будут кусать локти от зависти. Это вовсе никакое не наказание. Мы же не собираемся приковать тебя цепью к столу какого-то скучного бюрократа. Ты выйдешь в свет, прославишься. Твое имя будет красоваться в газетах. О тебе будут писать в учебниках по истории. Твой клан будет так тобой гордиться!
Казалось, Джон колеблется.
— Я не знаю.
Моран не упустил свой шанс спасти положение.
— Зато я знаю, — он обошел Хоупа с осторожностью, но твердо отодвинув с пути его невысокую фигуру. Впервые он подошел к своему Проводнику так близко, что протяни руку — и можно его коснуться. — Я чувствую, что мы подходим друг другу. Как по мне, ты обалденно пахнешь.
Хотя, произнеся это, он осознал, что бесподобный запах феромонов Проводника заметно ослабел за те несколько минут, что он был здесь. Более того — оказавшись на таком близком расстоянии, он учуял раздражающий запах какого-то постороннего Стража. Сколько вольностей позволил себе этот нарушитель
Но Моран прогнал их прочь.
— Все в порядке, я не злюсь, что ты не бросился ко мне в объятия. И меня не волнует, что тебя первым трогал другой Страж. Я готов добиваться твоего расположения. Просто дай мне шанс, дорогой.
Услышав это обращение, Джон вскинул голову нервным движением.
И тут Моран понял, что все дело было в нервах. Хоуп сравнивал страх Проводников перед заключением связи с мандражем девственниц перед первой брачной ночью. Возможно, то, что Проводник не принял пассивно свою судьбу, было и хорошо. Пассивность не приветствовалась в зоне военных действий. Его боевые инстинкты пригодятся, когда он заключит с ним связь. Хоуп был прав: ему просто нужно проявить немного терпения и не принимать поведение Проводника близко к сердцу. Понадобится время, чтобы Джон избавился от укоренившихся за пятнадцать лет вредных привычек. Но когда он придет в себя… О да. Когда этот момент наступит, у Морана будет Проводник, способный сделать его невидимым для врага. Твою мать, ну они и повеселятся!
Моран нагнулся, чтобы обнять своего бедного, глупого, испуганного Проводника, не придав значения тому, что тот не растворился в нем. В конце концов он расслабится. Между тем, его волосы пахли довольно приятно, если не принимать во внимание вонь какого-то чужого Стража, и он очень удобно помещался под подбородком Морана. Было так здорово держать его в руках — крепко, защищая от остального мира. Спустя несколько секунд Проводник оттолкнул его, и Моран разжал хватку. На лице Стража было написано: «Видишь, ничего страшного».
— Ладно, — сказал Проводник, ссутулив плечи. — Я понял, что это неизбежно. Но… но… у меня болит голова. И я ужасно устал. Нам так необходимо сделать это сегодня вечером? Могу я, по крайней мере, переварить все за ночь перед тем, как мы… сделаем это? Слишком много событий для одного дня, — он обвел комнату взглядом, и выглядел при этом трогательно маленьким, слабым и беззащитным. Морану сразу же захотелось уступить.
Холмс кивнул.
— Не вижу причин для отказа.
Хоуп же сомневался.
— Подойди ко мне, — сказал он. Джон стиснул зубы и повернулся к нему лицом. Старший Проводник положил ладони на его лоб и вздернул брови. — Да, вот что случается, если так отчаянно бороться. Заработал себе мигрень. — Он отнял руку. — Извини, что так получилось, Себастьян. Он и правда устал. Возможно, к утру, отдохнув, он будет не таким капризным. В конце концов, несколько часов ни на что не повлияют. Он не сможет покинуть этот номер, и никто не сумеет к нему попасть.
Моран машинально кивнул, не сообразив, что от него требуется.
— В смысле, я должен уйти? Но мы даже не…
— Этого в любом случае бы не произошло, — сказал Хоуп. — По крайней мере, не все сразу. Не волнуйся, никто не выжидает за дверью, чтобы занять твое место, уверяю тебя. У тебя впереди целая вечность на то, чтобы сделать его своим. Но уже поздно, — он зевнул. — Не знаю, как ты, а я устал. Завтра вы вместе позавтракаете, и мы познакомимся как следует. Потом я предоставлю вас самим себе, и у вас появится возможность лучше поладить друг с другом. — Хоуп подошел и опустил ладонь на руку Морана. — Ни о чем не волнуйся. Все в порядке. А теперь кыш отсюда. Чтобы завтра ровно в восемь был здесь: выспавшийся, после душа и готовый к подвигам.