Хамелеон
Шрифт:
Джон задумался. За последние несколько лет ему не раз приходилось переступать черту в самых различных ситуациях, однако мысль об убийстве не появлялась даже на горизонте. Да, смерть Джонстона не стала следствием его заранее обдуманных действий, хотя он до сих пор был поражен той мощью безудержной ярости, которая овладела им в тот момент. Однако что сделано, то сделано. При этом его задача по-прежнему оставалась не решенной до конца.
Теперь в его прицеле появился Пожарнов. Филлипс надеялся на то, что этот русский сможет дать ему ответы на самые важные вопросы. Однако прежде
Джон взял пульт дистанционного управления и включил телевизор. Кабельное телевидение гостиницы было подключено к Интернету. Он открыл ящик электронной почты и увидел сообщение от Пенни.
Дорогой Джонни!
Похоже, в последнее время судьба решила испытать тебя тяжелыми ударами. Я была потрясена, услышав о смерти твоего брата. Мне бы очень хотелось как-нибудь встретиться с тобой. Прошло уже столько лет. Пожалуйста, позвони как-нибудь.
С любовью,
Пенни
Джон снова начал набирать тот же номер, размышляя о том, сколько всего изменилось с тех пор, как Пенни вывела его на Пожарнова и Британскую торговую компанию. Ему не хотелось втягивать ее в свои дела, однако он должен был выяснить, каков ее истинный интерес во всем этом и что именно она знает или думает, что знает.
— Джон! — воскликнула Пенни. — Я так рада тебя слышать. Спасибо за то, что связался со мной.
— Первое твое письмо было весьма отважным, — осторожно начал Джон. — Ты и вправду простила меня за ту бестактность, допущенную много лет назад?
Пенни уже давно пожалела о своей резкости. Не в ее духе было сразу же раскрывать свои карты.
— Забудь об этом. Как я уже объясняла, ты просто застал меня в неудачный момент. Так или иначе, я думала, что ты как-нибудь захочешь изложить свою версию случившегося. Всегда буду рада помочь старому другу.
— Я снова с сожалением вынужден тебя разочаровать. Мне нечего сказать.
— В любом случае меня интересуют не столько твои приключения, сколько ты сам, Джон, — солгала Пенни. — Как ты? Я и в самом деле очень сожалею, что твой брат умер.
— Спасибо, Пенни. Я до сих пор не могу прийти в себя. Это оказалось для меня страшным потрясением.
— Могу представить. Какие у тебя планы? Кстати, приятно слышать, что ты за столько лет так и не растерял до конца свой австралийский акцент. Если даже Кембриджу и твоим навороченным друзьям не удалось избавить тебя от него, то Нью-Йорку это уж точно не по силам.
— Совершенно верно, черт побери, — согласился Джон. — По своему опыту могу сказать, что австралийцы отучаются от своего говора только тогда, когда сами этого хотят, а я не хочу. Даже по прошествии стольких лет так хорошо… — Джордж многозначительно умолк, превратив недосказанную фразу в двусмысленный комплимент.
— Что так хорошо? — подхватила Пенни.
— Так хорошо оставаться настоящим австралийцем, — рассмеялся Джон. — Честное слово, с годами я чувствую это все острее и острее.
— Означает ли это, что ты возвращаешься в Мельбурн? Может, ты звонишь уже из Австралии?
Пенни застигла его врасплох. Возможно, он и не открыл бы ей, где находится.
— Нет,
Пенни нашла это весьма любопытным.
— Если так, то давай встретимся, хотя бы в память о прошлом. Мы очень давно не виделись, а в твоей жизни, похоже, за последнее время произошло немало событий.
— Вовсе нет. Не так уж и много, — небрежно бросил Джон, снова бывший начеку. — Мне всего лишь пришлось не по своему желанию оставить работу.
Однако провести Пенни было не так-то просто.
— Все равно давай встретимся. Не сомневаюсь, тебе есть что рассказать. Разумеется, не для прессы.
— Разумеется, — согласился Джон, не веря ей ни секунды. — Я тебе вот что скажу. В следующий вторник я вечером встречаюсь в ресторане «Уолтмастоу» со своими старыми друзьями по фондовой бирже. Почему бы тебе не присоединиться к нам?
Он рассудил, что чем больше народа, тем безопаснее. К тому же, возможно, Пенни остановит то, что до ресторана от центра Лондона почти час езды.
«Отлично! — подумала Пенни. — До вторника я успею слетать в Нью-Йорк и вернуться обратно с новой информацией».
— «Уолтмастоу»? — переспросила она. — Любопытный выбор. Нельзя сказать, что это заведение предлагает уют Флит-стрит или стиль Баркли-сквер. [31] Вижу, ты по-прежнему водишься со своими непутевыми дружками. Буду там ровно в восемь. До встречи, — сказала Пенни и положила трубку, прежде чем Джон успел бы пересмотреть свое решение о встрече с ней.
31
Баркли-сквер — живописная площадь в центральной части Лондона, один из аристократических районов города.
Пенни понимала, что если бы она стала давить на него в разговоре по телефону, то Джон закрылся бы наглухо. Сейчас она могла с максимальной выгодой для себя разыграть те преимущества, которые давали ей их прежние отношения и остаточное чувство вины, порожденное тем, как Джон обошелся с ней в прошлом. Журналистка подумала и пришла к выводу, что встреча в людном, безопасном окружении, предоставляющем возможность для обходного маневра, будет просто идеальной. Ей нужно будет убаюкать Джона, заставить его довериться ей, как когда-то доверилась ему она сама.
В это же время Джон положил трубку. После стольких лет он считал Пенни скорее другом, чем врагом, однако он прекрасно понимал, что честолюбие этой дамочки может стать серьезной помехой. Ее едва ли остановит даже подчеркнутое игнорирование. Она была одной из немногих, кто знал о возможной связи Британской торговой компании с его стремительным падением. Ему нужно будет убедить Пенни в том, что он ничего не может добавить к уже известным фактам. Если это у него не получится и эта журналистка обнародует в своей газете все то, что сможет вытащить из цепочки событий, то Джону останется уповать только на то, что его защитят строгие английские законы о клевете. Ему будет гораздо проще направить Пенни по ложному пути с помощью той отвлекающей тактики, которую он надеялся изобрести.