Хамсин
Шрифт:
Она соблазняла его в примерочной и раздевала в городском парке. Показала совсем другой современный театр, на первом этаже жилого дома на Печерске, где они смотрели «Восемь шагов танго», отстукивая правой ногой сильную долю. В зале театра на задних рядах находились спальные места, и Димка поминутно оглядывался. Потом рассеянно бездействовал в театральном кафе, совершенно не понимая, как в нем обслуживают, а когда догадался, что кофе и чай нужно готовить самому,
Лада с головой ушла в работу, выискивая домработниц-филиппинок, специалистов по уходу за дикими животными и мужей на час. Собеседуя замученных теток из провинции, претендующих на должности нянь с проживанием, и тестируя поваров тайской кухни. Улаживая конфликты и утрясая недоразумения. А потом, неожиданно для самой себя, купила билет в оперу. Так совпало, что во время очередной деловой встречи в «Основном инстинкте» стало невыносимо горько на душе, словно и не было во рту бельгийского шоколада. Воспоминаниями нахлынули Димкины фразы. Он называл этот модный бутик мещанской захламленной квартирой и подчеркивал, что люди давно превратились в рабов собственных накоплений. Лебедева раздражали разбросанные вещи и дорогие ковры. Потрепанные книги и блеклые букетики кермека. В них красный выгорел до цвета розового пупса, а желтый смахивал на разведенную в ведре известь. Его раздражала даже столешница из оникса, а барная стойка, привезенная с Монмартра, напоминала фрагменты из фильма Лассе Халльстрема с Жульет Бинош. Лада, напротив, восхищалась непередаваемым шармом заведения и подсовывала новые лакомства:
– Дим, ну попробуй! Это же марципаны в черном шоколаде.
– Мне бы черного хлеба с колбасой.
– Ты никогда не изменишься… Так и проживешь простаком.
Он тогда впервые в сердцах укорил:
– Зато ты слишком быстро изменилась! До неузнаваемости!
Лада не обратила внимания на его слова. Отмахнулась от них, как от пыли на обувной тумбе. А потом выплыл еще один эпизод и маячил перед ней до тех пор, пока она в подробностях его не рассмотрела.
На Прорезной открылась новая кондитерская, и Лада силком притащила его в этот
Подобные инциденты исчислялись десятками. Ладе хотелось приучить его к высокому стилю и этикету. Лебедеву, напротив, хотелось оставить все, как было. Есть добротно приготовленную курицу, носить крепкие теплые ботинки и разгуливать по дому в семейных трусах. Неожиданно женщина мысленно перенеслась в город на Приморской равнине. В место площадью в сорок четыре тысячи дунамов, и услышала голос из того маленького семейного салона на улице Daman:
– Очень многое от женщины… Только женщина может возвысить своего мужчину, и только она может полностью его уничтожить.
Как оказалось, в последнем она достигла совершенства.
В пятницу в киевской опере давали «Травиату» – историю куртизанки, отвергнутой обществом. Знаменитое творение Джузеппе Верди в четырех действиях и с тремя антрактами.
Оказалось, что есть еще куда надеть зимнее черное платье Konstantin Miro, приобретенное на одном из последних показов. На лифе болтался бледный, цвета слоновой кости цветок с удлиненными лепестками, словно их долго растягивали предварительными ласками. Лада даже сделала педикюр, буквально затащив себя за волосы в салон, и праздничную укладку. Взглянула перед выходом в зеркало – и не увидела ровным счетом ничего.
В фойе театра в густом человеческом потоке вздрагивали веера. Настраивались бинокли и монокли. В гардероб сдавались надушенные еще зимними духами норковые жилеты и манто. Ухоженные руки жонглировали бокалами. Чаще всего в них болтался настоянный на орехах или ореховых перегородках коньяк. Дамы толпились у зеркал, поправляя искусно наложенный тон. Мужчины дежурили в баре. Лада тоже решила выпить, так как внутри зияла огромная дыра, но опасалась скользких мраморных ступенек. Кроме того, знала, что все выльется обратно, обжигая внутренности, плотную ткань платья, лодочки и отполированный пол.
Конец ознакомительного фрагмента.