Хамза

Яшен Камиль Нугманович

Заместитель народного комиссара молча и мрачно разглядывал собственные ботинки. Он, конечно, знал о том, что Шавкат - человек бессовестный, жестокий и коварный. Но это уже было не коварство, а явная глупость. Называть Хамзу "другом" после их последней стычки? После прихода Зульфизар? Да кто же поверит в это?

Между тем Шавкат, беззаботно что-то наигрывая на рояле, продолжал говорить с какой-то странно доброжелательной, с какой-то совершенно неожиданной искренней интонацией:

– Это мелодия Хамзы. Насколько проста и выразительна, а? Эх, дорогой товарищ Назири, если бы вы только знали, как тяжело иногда ощущать себя посредственностью!

Вам, очевидно, неведомы такие угрызения духа, но мне почему-то не хочется, чтобы кто-то из нас, вы или я, сыграли в жизни Хамзы ту же роль, которую сыграл в жизни Моцарта пушкинский Сальери... Да, судьбе не угодно было, чтобы я стал творцом. Но и могильщиком истинного дарования я тоже не буду.

Алчинбек вдруг отчётливо понял - Шавкат располагает какими-то новыми, пока ему неизвестными сведениями о Хамзе.

– Что с вами?
– поднял голову заместитель народного комиссара.
– Вы заболели?

– Я абсолютно здоров.

– Но вы отдаёте себе отчёт в своих словах?
– строго спросил Алчинбек.
– Как я могу писать Хамзе письмо после той сцены, которая произошла между нами и в которой вы тоже принимали участие?

– Письмо написать надо, - чётко сказал Шавкат.
– Я, например, такое письмо уже написал.

– Вы в своём уме?

– Гораздо в большей степени, чем вы предполагаете.

– Объяснитесь, профессор!

– Охотно. Во всей этой истории с Хамзой мы, поддавшись чувствам, слишком осмелели. Сейчас требуется сделать несколько шагов назад.

– Что это означает - поддавшись чувствам?

– Вы забыли о том, как относится к Хамзе Ахунбабаев?

– Нет, не забыл.

– Почему же вы бросили рукопись Хамзы на пол? Почему назвали Зульфизар проституткой?

Алчинбек молчал. Было ясно, что Шавкат начал играть какую-то свою игру. Но какую? На что он рассчитывает? Выйти сухим из воды? Нет, профессор, этот номер у вас не пройдёт.

– Вы уже отправили свое письмо Хамзе?

– Нет, не отправил. И не думаю отправлять.

– Зачем же тогда писали его?.. Что вы собираетесь с ним делать?

– Я снял с него несколько копий и пустил их по рукам.

– Для чего?

– Неужели не понимаете? Нужно создать общественное мнение о том, что мы не враги Хамзы. Подробности нашей стычки известны только четверым - вам, мне, Урфону и ему самому. А письмо прочтут несколько десятков человек. И расскажут о нём ещё стольким же. И возникнет слух о том, что мы против продолжения конфликта, что причиной ссоры были не мы, а вздорный, сумасбродный характер Хамзы...

– А Зульфизар?

– Зульфизар - баба! Кто будет слушать бабьи сплетни?

– А театр, актёры?

– Театр придётся восстанавливать.

– А угрозы Зульфизар в мой адрес?

– Зульфизар сказала, что приведёт свои угрозы в действие, если мы будем преследовать Хамзу. А мы больше не будем его преследовать, мы ищем мира с ним, мы выступаем инициаторами примирения...

– А вся история ваших отношений с Хамзой в Хорезме?

– Я забыл о них.

– Странно, странно...

– И ничего здесь нет странного. Жизнь движется вперёд, и всё вокруг нас постоянно меняется. Вчера мы были противниками Хамзы, а сегодня - его сторонники. Диалектика.

– Когда-то кто-то приходил в ярость только от одной строчки из песни Хамзы.

– Я же говорю - диалектика. Всё меняется.

– Ну уж если вы произносите это слово так часто,

значит, действительно что-то произошло...

– Ничего особенного.

– Что случилось, Абдурахман? У вас есть какие-нибудь новости?

– Да, есть.

– Говорите.

– Я узнал от своих друзей, что Хамзу вернул в Самарканд Рустам Пулатов.

– Пулатов?

Кровь схлынула с лица товарища Назири, когда он услышал эту фамилию.

– Какие подробности?

– Пока никаких... Кстати, вы не забыли о том, что Рустам Пулатов - младший брат друга юности Хамзы Умара-палвана?

– Нет, не забыл. Кому же ещё помнить об этом, как не мне?

– Вот в чём, дорогой Алчинбек, самая главная опасность этого, как вы сами сказали, нового покровительства. Если только оно реально существует...

– Да, да, конечно...

– Теперь понимаете, почему нужно написать письмо Хамзе?

– Теперь понимаю.

В кабинете председателя Центрального Исполнительного Комитета Узбекской ССР товарища Юлдаша Ахунбабаева сидел особоуполномоченный ОГПУ республики Рустам Пулатов.

– По имеющимся у нас из надёжных закордонных источников сведениям, - говорил товарищ Пулатов, - в последнее время резко возросла активность всех басмаческих центров, засылающих на нашу территорию свои группы для вооружённых диверсий. Вызвано это, по всей вероятности, подготовкой к началу коллективизации. В связи с этим мы уделяем сейчас повышенное внимание пограничным районам. В пределах существующих возможностей стараемся перекрыть все так называемые "окна", "каналы" и "коридоры" проникновения вражеских элементов из-за рубежа... В частности, в поле нашего зрения попал Шахимардан. Обстановка там, надо прямо сказать, далеко не из лучших. И я бы даже ужесточил характеристику шахимарданской ситуации - это преступное попустительство интересами безопасности государства!.. Имеется в виду иностранное паломничество к мавзолею святого Али.

– Я понял, - кивнул Ахунбабаев.

– Мы не можем больше терпеть такого положения. Необходимо добиться запрещения допуска паломников с той стороны. И здесь, на мой взгляд, инициатива должна принадлежать вам - верховному органу власти республики.

– Религиозный вопрос стоит сейчас очень напряжённо, - поправил на столе бумаги Юлдаш Ахунбабаев.
– Это область высших интересов. Мусульманские страны, граничащие с нами, постоянно включают проблему свободы вероисповедания в сферу наших государственных отношений. И мы не можем игнорировать это. Приходится искать компромиссные решения.

– А разве вопрос защиты жизни наших людей от вооружённых бандитов стоит сейчас менее напряжённо?

– Для этого и существуете вы и ваша грозная организация - карающий меч революции.

– Но если мы видим, откуда исходит вооружённая угроза Советской власти, а нам говорят, что по дипломатическим соображениям эту угрозу ликвидировать нельзя, как же нам дальше работать? Следить за каждым паломником отдельно? Ни людей не хватит, ни средств.

– Влиять на дипломатические отношения я не могу. Это не в моей власти. А средства на усиление борьбы с контрреволюцией найти можно. Конкретно что-либо обещать сейчас не стану, но разговор принимаю к сведению... Что же касается людей, то вам, очевидно, больше надо привлекать местное население, и в Шахимардане в первую очередь. Ведь кроме паломников и шейхов там есть ещё и трудовая прослойка.