Хамза
Шрифт:
Женщина взяла приготовленную Зульфизар паранджу, затем опустила чачван и вышла.
Шадман-ходжа с недоумением, во все глаза смотрел на Хамзу. В глазах у него был немой вопрос. Он как бы спрашивал у Хамзы: как могла попасть к вам в дом эта женщина?
– Зульфизар, кажется, брала у неё паранджу на время, - поспешил объяснить Хамза.
– Все в кишлаке пока ходят закрытые, и ей, наверное, неудобно было выделяться...
Хамза задумался. Эту молодую женщину, которая только что приходила, он вроде бы раньше не видел в кишлаке... А чья она жена? Как познакомилась с ней
– Шадман-ака, я эту женщину, кажется, вижу в первый раз. Вы знаете её?
– Знаю. Конечно, знаю.
– Кто она?
– Рукия-биби, младшая жена нашего духовного наставника шейха Исмаила.
– Шейха Исмаила?
– Удивлению Хамзы, казалось, не было предела.
– Да, шейха Исмаила... Я глаза вытаращил, когда она к вам вошла.
– И ведь как вошла! Тихо, неожиданно, в дверь не постучала... Как змея вползла.
– У шейха все жёны такие.
– Какие такие? Вертлявые, кокетливые?
– Нет, бесшумные. Ходят неслышно, тихо...
– Вот уж никогда бы не мог себе представить, что жена шейха Исмаила может носить заграничные туалеты и вести себя как девица лёгкого поведения. Я думал, что его жёны более сдержанны и строги...
Шадман-ходжа улыбнулся.
– Признаться, и я раньше так думал. А потом... Я почти пятнадцать лет прислуживал в их доме, отрабатывая долги отца и свои собственные. За это время повидал многое... Такие же люди, как все, те же грехи. А старшая жена Исмаила, ишан-айи, знаете, какую шутку выкинула, когда Санобар чуть было не стала женой этого краснорожего толстяка Бузрук-ишана?
– Ответила вместо Санобар: "Я согласна"?
– Вы знаете?
– Весь кишлак знает... Получается так, что у ишан-айи два мужа...
– Как два мужа?
– Оставаясь женой Исмаила, она дала согласие и Бузрук-ишану.
– Но так не может быть. По шариату женщина не может иметь двух мужей.
– Конечно, не может. Но в этом и заключается вся нелепость брака по шариату, что жених и невеста не видят друг друга. Разве это по-человечески?
– Не нужно ругать священный шариат.
– Священный? А вы хоть знаете, Шадман-ходжа, что калым за Санобар получил шейх Исмаил...
– За мою дочь?..
– Вот именно, за вашу дочь... Шейх Исмаил продал вашу дочь, которую вы растили и кормили, Бузрук-ишану, да ещё отобрал у вас землю.
Шадман разволновался. Лицо его покраснело.
– Не может этого быть!..
– А вы всё ещё считаете его своим духовным наставником. Это волк в овечьей шкуре, а не духовный наставник. Он всю жизнь наживался на вашем отце и на вас, а теперь сумел нажиться ещё и на вашей дочери, которую вы пожертвовали ему.
– Мне никто ничего не говорил о калыме... Значит, они оба обманывали меня тогда, на свадебном тое?
– Конечно.
– Значит, шейх всё-таки получил мой долг с Бузрук-ишана за Санобар?.. Значит, он неправильно отобрал мою землю? Не по шариату?
– Шейх дважды получил ваш долг. И деньгами Бузрука, и вашей землёй. И аллах не наказал его за этот грех, за попрание шариата.
– Проклятый! Проклятый!
– У Шадмана задёргалась щека.
Он опустил голову, закрыл
– Я пойду к нему, я скажу ему...
Он шагнул к двери, резко повернулся, подошёл вплотную к Хамзе.
– Я не хотел говорить вам, не мог говорить... Но теперь скажу! В доме у Исмаила живёт один человек... Он говорит по-нашему, молится по-нашему. Он носит одежду шейха. Но это не муслим, не мусульманин!.. Это иностранец!.. Его трудно отличить от наших, с виду он настоящий шейх... Но в его лице нет истинной веры, он притворяется... Однажды они молились вдвоём с Исмаилом, и я по спине понял, что он не мусульманин... В его спине нет покорности аллаху... Это чужая спина, это спина военного - она не гнётся, не просит милости у всевышнего... К этому человеку часто приезжают курбаши, он сам всё время уезжает в горы и подолгу живёт там... Он знает старшего брата Мияна Кудрата - Мияна Башира, который живёт в Индии и знается с англичанами. Я слышал однажды его разговор с Исмаилом о Мияне Башире...
Хамза еле сдерживал волнение. Наконец-то!
Наконец-то появилось то самое, что нужно Рустаму Пулатову.
Только бы не дать понять Шадману, что его, Хамзу, интересует всё это, только бы не спугнуть этого шейха-иностранца...
Он всё-таки появился здесь, как это и предвидел Рустам Пулатов. И от него идёт связь в Самарканд. Надо немедленно дать знать Пулатову.
– Бог с ним, с этим иностранцем, Шадман-ходжа, - как можно равнодушнее сказал Хамза.
– У нас есть свои заботы...
– Нет, нет, вы сообщите о нём куда следует! От этого человека веет бедой. Он иногда смотрит на наших как на самых низких людей, как на своих слуг. Он презирает нас. Я прислуживал ему. Это нехороший человек.
– Зачем мне сообщать о нём? У меня хватает своей печали. Вот Зульфизар уехала...
– Да, да, у вас сегодня невесёлый день... Я как-то забыл об этом со своими разговорами, извините.
Шадман сник. Его разочаровало то, что Хамза совсем не заинтересовался его рассказом.
– Я вас только попрошу, Хамзахон, никогда не говорить, что вы впервые услышали об этом шейхе от меня. Вам, наверное, ещё будут о нём рассказывать. Не ссылайтесь, пожалуйста, на меня... Очень прошу вас.
– Хорошо, Шадман-ходжа. Но вряд ли у меня ещё будет с кем-нибудь разговор об этом человеке. Да и он сам, я думаю, надолго не задержится здесь.
– Я пойду. До свиданья.
"Какой забитый, униженный Исмаилом человек, - подумал Хамза, когда Шадман ушёл.
– Всю жизнь прожил, как говорится, не поднимая головы. А ведь у него есть ум, наблюдательность. Как тонко он заметил, что у этого шейха не гнётся спина... Нужда не дала развиться его способностям. Только вспышка гнева заставила вспыхнуть его ум. Но это была короткая вспышка. Сейчас он придёт домой, и забота о куске хлеба снова заставит его забыть о своей наблюдательности. Как часто это бывает с людьми, лишь оскорбление, обида или обман пробуждают их истинную натуру и сильные чувства - желание защититься, дать отпор. А в остальное время эта натура дремлет, задавленная заботами о хлебе насущном, о мелочах жизни..."