Хан
Шрифт:
Даже когда замелькали знакомые дома, и мы заехали в город, Хан сохранял свое ледяное молчание, заставляя меня содрогаться от мысли, что, возможно, с приходом дня он стал жалеть о том, что произошло. И эти мысли только укоренились, когда машина плавно остановилась у порога моего дома, но Хан так и не повернулся, словно не находя и слова, которое можно было мне сказать.
Скованно снимая с плечей его пиджак, я осторожно положила его между сидений, понимая, что намеренно тяну время, ожидая чего-нибудь… не знаю. Слова. Фразы. Поцелуя. Хоть чего-нибудь, чтобы только я не чувствовала себя такой
– Иди домой. – холодно проговорил Хан, даже не поворачивая головы, и поджав губы, я медленно кивнула, нехотя вылезая из машины и еще долго стояла на пороге, продрогнув и глядя на то, как с большой скоростью унеслась его машина, растворяясь в лучах этого дня.
Все это было как-то неправильно и даже нелогично….но разве можно было ожидать чего-то другого от Хана?...
Остаток дня я провела в полной прострации, то начиная хихикать и широко улыбаться, кусая губы при воспоминания о прошедшей ночи, то всматривалась в собственное отражение, с интересом и трепетом замечая, что это была все та же я, но уже совершенно другая. Словно внутри меня был секрет, от которого становилось жарко и волнительно, потому, что тело каждую секунду напоминало мне о том, что отныне я принадлежу только Хану.
Конечно же, вечером меня ждал дорос с пристрастием о том, куда я пропала, что делала и с кем была, потому что, как оказалось, люди Хана доложили, что я уехала внезапно на курсы кулинарии для расширения кафе и что теперь мы должны будем печь еще и кондитерские изделия.
Пф! Я поддерживала эту сказку, как только могла, стараясь не краснеть и не выдавать себя с потрохами.
И лишь когда настала ночь, и все улеглись спать, я смогла расслабиться и еще раз поразмыслить о том, что случилось…вернее, почему Хан снова вел себя так непонятно, вздрогнув, оттого, что мой телефон оповестил о сообщении.
Так поздно для рассылки.
Нахмурившись, я удивленно хлопала ресницами, видя странную надпись о том, что сообщение пришло с номера, который невозможно определить. В самом сообщении было всего лишь два слова «спустись вниз».
Осторожно выглядывая из окна, я выгибала шею и ноющую после ночи спину, пытаясь рассмотреть, был ли кто-нибудь у порога дома в темноте ночи. Вот только никого не видела…
Можно было бы решить, что это чья-то недобрая шутка…или, может, номером ошиблись….вот только мое любопытство не дало заду угомониться и устроиться на ночлег, когда, плотнее запахивая на себе халат, я осторожно спускалась по ступеням на первый этаж, напряженно прислушиваясь к звукам за закрытой дверью.
Было темно. Лишь только капли дождя начинали барабанить по крыше и подоконникам, оповещая о приближающемся ливне, словно небо рыдало над чьей-то бедой.
Я бы истошно закричала, когда краем глаза увидела в темной кухне высокую черную фигуру, если бы не уловила знакомый пряный аромат, отчего ноги тут же подогнулись и сердце радостно застучало.
– Мистер Хан, – выдохнула я, дрожа от восторга и торопливо заходя на кухню, видя, как он отвернулся от окна, теперь возвышаясь надо мной и сверля своими черными глазами. Холодными и такими пустыми,
Это было очевидно, потому что я еще не видела Хана с такими странными глазами, словно из него забрали все эмоции. Черные глаза не горели жаром, или соблазном. Не кусали меня яростью и злобой. Не душили своим черным ядом….они были настолько пустыми, что казалось, будто я соскальзываю в пропасть, пытаясь цепляться за него, но понимая, что погибну.
Я вздрогнула, старательно отгоняя страшные мысли, когда на стол упала увесистая пачка денег, брошенная с презрением, и холодный безжизненный голос колко и четко произнес:
– Ты должна покинуть этот город. Даю тебе время до рассвета. Забирай свою бабушку и уезжай.
Сердце пропустило удар….
И из головы разом пропали все мысли, лишь в пустом напряженном теле истерично колотилось что-то, что не хотелось больше умирать в мучениях, боясь, что еще раз просто не возродится.
Это просто не могло быть правдой.
Ведь все хорошо было….было же?...
– Но…
– Ты меня слышала, – резко и жестоко отрезал мужчина, выпрямляясь и уничтожая меня своими глазами, буквально втаптывая под плинтус, – Я лично приеду проверить твой дом ровно в 8 утра, и, поверь, тебе лучше не знать, что случится с тобой и твоей ненаглядной бабушкой, если я найду вас здесь.
Господи, что происходит?!...
Сколько странных личностей скрывалось в одном идеальном теле? Сколькие ипостаси Хана мне еще предстояло увидеть, прежде чем я окажусь в психиатрической больнице с изрезанными венами?!...
– ..почему?... – едва смогла прошептать я, чувствуя, как колючий комок застрял в горле, не давая вздохнуть и щеки стали мокрыми, застилая этот жуткий жестокий мир пеленой моей боли, словно она утешала меня, впитываясь с тяжелые ресницы, которые цеплялись друг за друга, чтобы я закрыла глаза и не видела больше ничего.
– Я получил, что хотел. Теперь в тебе нет необходимости.
Лучше бы он в эту минуту достал пистолет и выстрелил мне туда, где секунду назад было сердце. Лучше бы убил прямо здесь и сейчас, сжалясь и не обрекая меня на эту вечную боль и внутренний стон, от которого душа раскалывалась на части.
Не знаю, почему я продолжала говорить, не чувствуя под ногами пола и даже собственных ног, словно все еще пытаясь найти выход из этой ситуации и просто понять…
– Но кафе….
– Ты меня слышала! И на твоем месте я бы не разговаривал, а упаковывал свои вещи.
…он просто ушел, прикрыв дверь, не оборачиваясь, и не глядя на меня больше, спрятанный за пеленой плотного дождя, промокший и величественный, который словно растворился в темноте ночи, не слыша, как кричала моя душа, обливаясь кровавыми слезами, оставшись без своих белых крыльев, которые были выдраны и брошены в грязь…которые были растоптаны и погребены под черным безжалостным золотом.