Ханморская Древучесть
Шрифт:
– …И все-таки петь. Петь красиво. Интересно, как там ангуча? Надеюсь, кручень не будет без конца выскакивать из норы и пугать ее.
Тут Душаня посмотрела в небо, будто надеясь увидеть там летучий остров, и вдруг прищурила глаза и всмотрелась. Она безрезультатно пыталась приподняться на листьевой куче, только проваливалась глубже.
– Что ты там увидела, древока – великий спаситель исполинов?
Троп свалился рядом с ней на листья и уставился в небо.
– Три блестящие штучки, – тихо ответила древока.
– Точно блестит. Я раньше их там не видел, –
Какое-то время они лежали молча. Разглядывали сквозь извилистые ветви три звездочки на темнеющем небе.
– Бабушка рассказывала, – начал Силь очень тихо [5] , – что когда-то на небе были звезды – вот такие, похожие на искры от костра. И в самую длинную ночь, которая длилась как целых три дня и три ночи разом, мирцы уходили в горы, на холмы, в общем, на что-нибудь высокое. Там они строили шалаши, брали с собой палатки. Все жители Мира в эту ночь молча сидели, смотрели на звезды и мечтали. Не у всех, но у многих с земли вырастали лестницы прямо в небо. Всех желающих встречал на небе – на самом краю Мира, там, где наш мир встречается с другими, – Брет. А потом они возвращались обратно, а на небе зажигались новые звезды.
5
Силь говорит тихо и не сразу, потому что рассказывать о прошлом неофициально считается под запретом. Официально никто не придет и не арестует, но слишком болтливые мирцы могут и пропадать бесследно.
– А что с ними делал этот Брет? – спросил Троп.
– Не знаю, и бабушка не знает, – пожал плечами Силь.
Они помолчали. Силь повернул голову в сторону Душани. И она повернулась на шорох. Встретились глазами. Душаня вдруг сбилась с дыхания и дернулась, оказавшись лицом к лицу с плюхелем. Силь отвернулся к звездам, улыбаясь неизвестно чему. А Душаня подумала больше чувством, чем головой: «Обжигает, хотя это куда больше свойственно буйному йодрику, а не успокоительному, как вода, плюхелю. Все у меня наоборотишнее», – вздохнула она про себя и, чтобы поскорее угомониться об йодрика, спросила у него:
– У тебя был шикарный план, помнишь?
– Э-э, нет, тебе скажи. Ты же при первой возможности сбагришь куда-нибудь Песню, и что от тебя останется? Белобрысая финтифлюшка с отвратительным характером, а я тебе сейчас секретный план выложу. Ага, разбежался.
– Будто я могу ее отдать? – невесело ответила Душаня. – Без Песни мне не жить.
– Слова вроде нормальные, а вот фырканье твое их просто уничтожило, – возмутился Троп.
– Мало в тебя камней прилетело за Песню, – почти шепотом сказала Душаня.
Она почувствовала, как плюхель положил руку на ее ладонь и тихонько пожал. Осторожное прикосновение сразу же растаяло. Но в глазах вдруг защипало.
– Мне отец только тумаков давал, когда я забудусь и насвищу чего-нибудь. Хотя скорее в целях профилактики, – почесал красный вихор йодрик.
– А меня бабушка от
Душаня промолчала: тумаки и защищающая от всех бабушка рядом с изгнанием целым Древок-селением в счет не шли.
– Ладно, принято, – махнул йодрик. – Вот мой суперский план. В общем, топаем искать летучий остров, забираемся на него и поем Песню. И попробует пусть Правитель и весь Мир до нас допрыгнуть. Вы чего выпучились? Думаете, я обманываю? Я сам его видел! Из-за летучего острова я и ушел из Йедрикгама.
Силь сел на куче, Душаня даже убрала за уши длинные пряди. Они оба смотрели на него так, будто у йодрика выросла вторая голова.
– Вообще-то я тоже из-за летучего острова ушел из Бурля, – заметил Силь.
– Вообще-то, – медленно сказала Душаня, – летучий остров – мой дом. Там остались ангуча, семейство буканожек, старый кручень и книга прошлого, которая называется «Легенда о Древостах».
Теперь вторая голова словно выросла у нее: разинув рты, смотрели на древоку и плюхель, и йодрик. Нервничая, она зажевала прядь шерсти.
– Вот так сундук. Вот тебе и сокровище, – пробормотал Троп.
– Расскажи, – потребовал Силь.
Запинаясь с непривычки говорить о себе, Душаня рассказала про посвящение, про Дубича и его странные слова о Ханморе, про изгнание и про утро, когда холм оторвался от земли и взлетел в небо.
– Но это был мой план: лететь и петь, – проворчал йодрик.
– Если ты не заметил, у каждого из нас был именно этот план, – осадил его Силь.
– Да? Я не заметил, – удивился Троп.
Силь и Душаня рассмеялись в голос.
Деревья пригнулись от ветра. Вернулась Фонла и заорала с высоты:
– Эй, мелюзга, а ну-ка цыц. А то мигом сделаю фарш на утренние котлетки!
На что способна крикливая Фонла, никто не знал. Друзья переглянулись. Троп подмигнул. В конце концов, у них был план и завтрашний день. Незаметно их сморил сон, укачал от всех прошедших событий в тишину и покой.
– Па-а-адъем! – скомандовала Фонла.
От неожиданности йодрик слетел с кучи листьев, плюхель подпрыгнул, разворошив разлетевшиеся остатки, а древока осела на землю в гнездо из остатков листвы.
– Что такое? – потягиваясь, спросил Силь.
– Завтракайте живо, – рявкнула Фонла, – мы улетаем.
– Но куда?
– Летучий остров собираетесь искать или только болтать о нем горазды? – проворчала Бабу.
– Вы нам поможете? – обрадовались друзья.
– Хех, – переглянулись с Фонлой Бабу, – поможем-поможем.
Бабу жарила на костре хлеб и, достав из-под грязного передника банку с вареньем, намазала бутерброды, окутанные дымом костра. Фонла открутила термос с душистым, на травах чаем, и все принялись запивать хрустящие горячие бутерброды из одной кружки по очереди, обжигаясь от ее горячих металлических краев.
– Садитесь на спину Фонлы, – скомандовала Бабу.
– Пусть сначала руки вымоют, пачкули мелкие, – сказала вторая голова Фонлы первой.