Ханский ярлык
Шрифт:
После отъезда Юрия Даниловича из Суздаля князь Александр Васильевич сказал брату:
— А ты знаешь, Константин, не нравится мне эта затея поднять всех против великого князя.
— А мне, думаешь, нравится?
— Я думаю, надо предупредить Михаила Ярославича.
— Я тоже, — согласился Константин, не имевший привычки возражать старшему брату.
И уже на следующий день поскакал из Суздаля в сторону Твери поспешный гонец с тревожной грамотой:
«Михаил Ярославич, из Орды воротился Юрий, князь московский, породнившийся ныне через жену с Узбеком. Грозится
Встреча братьев Даниловичей в Переяславле была искренне трогательной. Князя Ивана даже слеза прошибла.
— Уж и не чаял зреть тебя, — говорил он, обнимая брата. — Сказывали, хан на тебя великий гнев положил.
— Было, Ваня, всё было. Голова моя, считай, на волоске висела, готовился уж постриги в святой ангельский чин вершить, собороваться. Ан мимо, — улыбался Юрий Данилович, оглаживая лицо брата. — А ты-то, ты-то, Ваня, забородел, взматерел.
— Я уж, брат, и отцом стал в твоё-то отсутствие.
— Да ну?
— Сыну Семёну [210] уж год исполнился.
— Обскакал, обскакал старшего брата, — засмеялся Юрий и шутливо погрозил брату. — Нехорошо, Ваня. Я только женился, а ты уж и сыном обзавёлся. Кажи жену свою, кажи.
— Лена, — позвал князь Иван. — Лена, иди к нам.
В горнице появилась молодая княгиня с мальчиком на руках.
— Во, пожалуйста, люби и жалуй.
Юрий Данилович обнял смущённую женщину вместе с ребёнком. Мальчик напугался, заплакал.
210
Семён (1315—1353) — Симеон, сын Ивана Даниловича (Иоанна Калиты), в третьем браке будет женат на тверской княгине Марии.
— Эге, ты что ж, родного дядю не узнал? — засмеялся Юрий, ущипнув малыша за щёчку.
Представлена была князю Ивану Даниловичу жена Юрия, Агафья. Он, в отличие от брата, не стал обниматься с ней, лишь поклонился сдержанно.
Из-за рёва княжича Семёна пришлось выпроводить вместе с ним и княгинь из горницы.
Деловой разговор братья начали после того, как, усевшись за стол, осушили по чарке хмельного мёда. Выслушав старшего брата, Иван Данилович сказал:
— Конечно, Михаилу стоит хвост прижать хотя бы за Афанасия.
— А что с Афанасием?
— Да он его обманом в полон захватил. В порубе месяц продержал.
— Вот же сукин сын. Ну, я за него возьмусь, я возьмусь. Ты-то, надеюсь, пойдёшь со мной?
— Да я бы всей душой, Юрий, но боюсь город оставлять. Сам понимаешь, жена молодая, ребёнок. Явится опять какой-нибудь Акинф.
— Ну дружину-то дашь?
— Дружину дам, о чём речь.
Михаил
— Ты глянь, вместо того чтобы вернуться и тихо-мирно сесть на свой московский стол, его эвон куда понесло.
— Да-а, — вздыхал Александр Маркович, — не обобраться тебе с ним хлопот, Ярославич. Если Суздальщину против тебя своротит, худо дело будет.
— Суздальщину не своротит, князья Александр и Константин мою руку держат. Вот Переяславль ведомо за него выступит.
— А Ростов?
— Ну, князь Василий Константинович подумает. Вот угличский Александр Константинович, этот, пожалуй, побоится Юрию перечить.
— Надо тебе, Ярославич, выступать туда. Упредить.
— Придётся. Сидя дома, разве что почечуй [211] высидишь.
Полки сошлись под Костромой. Первыми стукнулись меж собой дозоры, разъезды. Убитых, слава Богу, не случилось, но раненые были и с той, и с другой стороны.
Кавгадый понял, что дело идёт к сече и пора ему, ханскому послу, сказать своё слово.
— Князь Юрий, надо как-то помириться тебе с Михаилом.
— Ты что? С коня свалился? Не видишь, он заступил мне дорогу. Мне. Понимаешь? Мне! Пусть нас поле рассудит.
211
Почечуй — геморрой.
— Если вы сцепитесь, хан Узбек будет недоволен.
— Хан не знает того, что здесь натворил Михаил. Он моего брата заманил в ловушку и целый месяц держал в порубе. Понимаешь? Целый месяц. Да я за брата ему глаза выцарапаю.
— И всё же я не советую драться, князь, — стал хмуриться Кавгадый. — Меня для чего с тобой послали? Знаешь?
— Для чего?
— Чтоб помирить вас, князь Юрий. Помирить.
— Но ты же видишь, я еду по своей земле тихо-мирно. А он налетел...
— Ты не очень тихо-мирно ехал, князь. Зачем тогда взял переяславскую дружину, ростовскую? Зачем?
— Чтоб пробиться к дому.
— К дому ты бы мог ехать и другим путём, князь Юрий. А тебя понесло по всем городам.
— Должен же я как-то сообщить о своём возвращении.
— Мог бы гонцов послать.
«Определённо косоглазый вымазживает подарки, — подумал Юрий. — Но где я ему сейчас возьму, последнее за Агафью отдал».
— Послушай, Кавгадый, как только приедем в Москву, я тебе подарю золотой кубок.
— Спасибо, князь, — усмехнулся Кавгадый такому дару. — Но как у вас говорят: деньги лучше не у баушки, а за моей пазушкой. Хе-хе-хе.
— Ты что, мне не веришь? — обиделся князь.
— Верю, Юрий, и всё же прошу тебя разойтись с Михаилом миром.
— Но ты же видишь, они заступил мне Московскую дорогу.
— Я поеду к нему. Постараюсь уговорить. Думаю, он не ослушается ханского приказа.
Михаил Ярославич встретил ханского посла дружелюбно, справился о здоровье хана, о пути. Остался доволен ответом.