Ханский ярлык
Шрифт:
Таким образом Александр Дмитриевич этими с виду невинными словами — «показать отроку» — очень тонко уел мальчишку.
Впрочем, и «репей» в долгу не остался, вытащил-таки жениха на поединок с вепрем — зверем сильным и опасным.
После обеда Ефросинья у себя в светелке пеняла брату:
— Ты что, с ума сошел, что ли? Да если б я знала, чего ты удумал, я б ни за что не пошла за стол.
— Но я же тебе сказал, проверю на смелость. Видишь, согласился, значит, не трус.
— Ну и все. Не трус. Убедился?
— Ты что, Фрося? Теперь самое главное — испытание. В лесу. Пусть поучит «отроков». Поглядим.
— А если его вепрь стопчет или поранит? Что тогда?
— Тогда найдем тебе другого,— засмеялся Михаил.
— Я серьезно, а тебе смешки. Ты забыл, в позапрошлом году ловчего Данилу секач изуродовал до смерти. Это ловчий, который их на своем веку не один десяток взял. А тут молодой человек — всего трех еще убил.
— Ничего, Фрося, даст Бог, убьет и четвертого. А на Данилу тогда матерый секач выскочил, да и сам он зевнул. Старик плохо слышал уж.
Ловчий Митяй уехал с вечера готовить кличан для охоты. Их он набирал из окрестных весок, собирая вместе с собаками в одном месте. С кличанами обычно расплачивались добычей, если таковая случалась, а если охота была неудачной, то обходились и так.
Сами охотники выехали со двора рано утром, еще по росе. Помимо княжичей ехали кормилец Александр Маркович и, конечно, Сысой. С гостем было его трое гридей. Итого ехало семь человек, все вооруженные копьями, луками и кинжалами.
У Александра Марковича вместо копья была рогатина с кованым и острым наконечником в виде ножа.
Впереди ехал Сысой, хорошо знавший дорогу и главное место, где должна была быть засада. Видимо, с отцом они все это с вечера обговорили. У Сысоя на боку болтался охотничий рог для подачи сигналов.
Ехать пришлось довольно долго. Коней оставили с одним из гридей в какой-то низинке, а далее с полчаса шли пешком. На одной из полянок в лесу их встретил Митяй. Он расставил всех по местам, тихо предупредив:
— За спиной у вас сеть.
И исчез. Время тянулось медленно. Но вот вдали пропела охотничья труба, и сразу там завыли, закричали кличане, застучали колотушки, затрещали трещотки. И лес словно ожил. Залаяли, затявкали собаки.
Застрекотала где-то сорока, явно выдавая присутствие какого-то зверя или человека. Когда на поляну выскочили вепри — целый выводок,— все произошло в считанные мгновения. Визг диких свиней, рычание псов, удары копий.
Двух молодых вепрей-годовичков убили сразу, третьего добивали уже запутавшегося в сети. Старый секач ушел, унося на себе обрывки сети и уводя за собой наиболее назойливых псов.
Все были взволнованы. Скоротечность происшедшего не давала возможности восстановить по порядку картину случившегося. Все говорили наперебой, мало слушая друг друга:
— Он на меня, а я его...
— Бью, а
— Ну тут я вспомнил — под лопатку надо, под лопатку...
— Копье как соломинку переломил...
— У меня сердце в пятки...
— А я и про кинжал забыл...
— Рылом, рылом мне в колено...
— А мне сапог распласнул-таки, паразит...
Наконец явился Митяй — главный ловчий. Справившись о добыче, велел одного вепря забрать кличанам. Лишь тогда спросил:
— Ну, все целы?
— Все.
— И слава Богу. Хорошо, хоть матерого пропустили.
— Так он молнией промчался меж нами.
— Вот и хорошо, что меж вами. Наскочил бы на кого, стоптал бы и кишки выпустил.
Одного гридя отправили за конями, Сысой взялся добывать огонь, Митяй, вынув засапожник, принялся свежевать одного вепря.
Княжичи, Михаил и Александр, раскинув под кустом кор-зно, сели отдыхать. Отмахиваясь от комаров веткой березы, Михаил сказал:
— А ты молодец, Александр, не струсил.
— Хы. Трусить на ловле нельзя — удачи не будет.
— А где ж можно трусить?
— Нам? — переспросил Александр и, помолчав, ответил: — Нам, пожалуй, нигде нельзя. Слишком многие смотрят на нас.
— Ты вот собираешься в Орду ехать. Не боишься?
— А что мне бояться? Я ведь выход повезу, не рать поведу.
— А почему отец сам не везет?
— У него тут забот полон рот. С новгородцами сладу нет. И потом, хочет, чтобы я с ханом познакомился, пригодится, говорит, на будущее.
— А как тебе моя сестра? Понравилась?
— Конечно.
— Слушай, Александр, если ты женишься на ней, давай жить мирно. А?
— Я согласен.
— А то я погляжу на отца твоего и его брата Андрея, все время в ссоре.
— Сейчас помирились вроде. Пировали вместе, крест целовали на любовь.
— А мы вот с братом Святославом мирно живем. И вообще, если б не татарский набег этот с дядей твоим, у нас бы тишина и мир были. Татары много весок пограбили и пожгли. Людей попленили.
— Что делать? Дяде Андрею захотелось великим князем стать.
— Но это ж не по закону, не по старине, великим князем должен быть старший в роду. Сегодня это отец твой — Дмитрий.
— Татары плевали на нашу старину... Они вон даже Невского — деда моего — унизили этим, отдав великий стол его младшему брату Андрею. А теперь вот и с отцом то же повторяется.
— Но как-то же он добился великокняжеского ярлыка?
— Ничего б он не добился, если б сама Орда не раскололась. Сейчас одна на Волге — в ней хан Менгу, а другая на Дону — там хан Ногай сидит.
— А ты к какому хану поедешь?
— К Ногаю. Он сейчас сильнее Менгу, и он же отцу ярлык дал.
— Да,— вздохнул Михаил,— золотое время до прихода татар было у нас, никому не платили, никому не кланялись.