Хаос и порядок. Прыжок в безумие
Шрифт:
Черт! Почему он сам не додумался до этого? Что с ним такое? Нет, он не мог тратить время на сожаления и злость.
– Тогда поспеши, – сказал Дэйвис. – Иначе нам конец.
Задыхаясь под тяжестью Морн, он осторожно шагнул к Мике. Та поспешно отошла с его пути, направляясь к командному пульту. Дэйвис ухватился за перила. Черная дыра и ускорение «Трубы» наделили его лишней сотней килограммов. Поврежденные ребра и нагруженное плечо пульсировали от напряжения. Трап выглядел пугающе длинным, но Дэйвис был неплохо подготовлен к подобным ситуациям. Его испытания в чреве Морн развили и улучшили эндокринную систему. В
Он сделает это. Он должен дойти. Если Мика даст ему несколько минут – то есть не сразу увеличит скорость корабля, – он успеет добраться до лазарета. Коридор не создаст больших проблем: ориентация «Трубы» в сингулярном поле придала ему наклон. Две ступени. Семь. Мышцы бедер горели, угрожая порваться. Но Хайленд и не думал останавливаться. Едва он отошел от трапа, вой двигателя повысился на пол-октавы. Дэйвис тут же получил дополнительную нагрузку в двадцать – тридцать килограммов.
Проход выглядел отвесным, как обрыв. Идти по нему с тяжелой ношей было невозможно. Хайленд мягко опустил Морн на палубу и, придерживая ее здоровую руку, позволил ей скользить вниз под уклон. По ходу движения он цеплялся за поручни на стенах и косяках дверей. Это давало ему контроль над скоростью их спуска.
Впереди у склада скафандров он увидел Вектора. Генетик только что вышел из двери. Пока Морн и Дэйвис приближались к нему, Шейхид опечатал шлем, закрыл грудную пластину и активировал системы костюма. Затем, ухватившись за поручень, он помог Хайленду остановить Морн около двери лазарета.
Скорость «Трубы» и масса тел увеличились. Дэйвису едва хватило сил, чтобы встать на четвереньки. Какой у него вес? Возможно, удвоенный. С помощью Вектора он поднялся на ноги в дверном проеме и сцепил руки вокруг груди Морн.
Внешний динамик на скафандре Шейхида протрещал:
– Я никогда не делал этого раньше. Надеюсь, что большой спешки нет. Мне не удастся притащить Энгуса быстро.
– Действуй по обстоятельствам, – хрипло ответил Дэйвис– В любом случае лазарету понадобится время, чтобы позаботиться о Морн.
Вектор уже не спрашивал о том, что с ней случилось. Сила тяжести увеличивалась с каждой секундой. Вскоре любое движение могло стать невыполнимым. Он открыл дверь лазарета, махнул рукой юноше и начал спускаться к лифту. Хайленд втянул Морн в дверной проем и оглянулся.
Боковая стена и пол образовывали угол, который спускался вниз и казался таким же глубоким, как колодец сингулярности. Дэйвис понял, что если они с Морн скатятся туда, у него не хватит сил, чтобы поднять ее на хирургический стол. Но если он будет колебаться, масса тел увеличится, и опасность станет еще серьезнее…
Глубоко вздохнув, он сделал отчаянный прыжок, который перенес его и Морн через пространство между дверью и концом стола. Лишь миллиметры спасли их от падения в нижний угол комнаты и неизбежного перелома костей. Ударившись ребрами о стол, Дэйвис непроизвольно закричал от боли. К счастью, следующий этап был относительно легким. Он поднял мать на хирургический стол, обезопасил ее гравитационным куполом и скобами, а затем расположил раздробленную руку в пассивных зажимах, снабженных хирургическими приспособлениями. Юноша настроил гравитационную защиту и включил системы
Сделано. Купол и скобы защищали Морн и удерживали ее на столе. Автохирург лазарета приступил к диагнозу травм. Хайленд едва мог дышать. С каждым выдохом сингулярность вытягивала из него все больше воздуха и все меньше позволяла вдыхать. Он понял, что не сможет выполнить свое обещание и вернуться на мостик. Пока «Труба» не улетит от черной дыры, ему придется оставаться в лазарете. В противном случае усилия могли убить его.
Он даже не пытался связаться с Микой. Интерком был недосягаем. Дэйвис сел на палубу, отпустил край стола и заскользил в нижний угол комнаты. Там он распластался на переборке и начал ждать, когда Васак выиграет битву за жизнь корабля.
Если Энгус продолжал дышать, то он уже одолел пик своих испытаний – причем без мягких гравитационных кресел и стен, на которые мог опереться. Впрочем, Дэйвис не верил, что его отец был жив. Возможно, Термопайл по-прежнему втягивал и выпускал из легких воздух, но только потому, что раздробленные кости и плоть не осознали еще своей смерти.
Утроенный вес вжимал Хайленда в палубу и стену. Сила тяжести возрастала; перед глазами порхали темные пятна. Вскоре он должен был потерять сознание. Цепляясь за каждую мысль, юноша боролся с подступавшим обмороком. Внезапно его охватила печаль. Сначала он подумал о своих родителях, затем – о себе.
Прошел почти час, прежде чем Вектор втащил Энгуса в воздушный шлюз корабля. К тому времени сила тяжести уменьшилась и уже не являлась помехой. «Труба» вырвалась из объятий черной дыры и двигалась к краю роя. Сиб Макерн остался среди скал – живой или мертвый. Его друзья не могли вернуться к нему.
Прихрамывая и держась за бок, словно был нещадно избит, Дэйвис пришел на мостик. Он занял место за пультом помощника и начал работать на сканере. Мика хмуро вела «Трубу» к границе астероидного роя.
Внезапно динамик интеркома пробудился к жизни, и Шейхид сообщил:
– Я принес его. Мы в воздушном шлюзе. Как только дверь откроется, я потащу его в лазарет.
Голос бывшего инженера звучал ужасно устало. В его тонах пульсировала артритная боль и чувствовалась гордость за совершенный поступок.
Дэйвис тоже балансировал на грани обморока. Его тошнило от слабости и боли. Он ощущал себя маленьким ребенком, готовым расплакаться по любому поводу. Ему хотелось передать ответственность за корабль кому-нибудь другому, вернуться к Морн и немного отдохнуть. Жажда мести его уже не вдохновляла. Он не мог тратить силы на подобные чувства. Немощность тела давила тяжелым бременем. В отличие от Вектора ему нечем было гордиться – во всяком случае, он не находил для этого причин.
Боясь худшего, Хайленд спросил у Шейхида:
– Как он?
Интерком отозвался шипением воздуха – насосы нагнетали атмосферу, и нашлемный микрофон Вектора передавал эти звуки на мостик.
– Судя по индикаторам скафандра, Энгус цел и невредим, – ответил генетик. – В относительной степени, конечно. Он испытывает сильное обезвоживание и находится без сознания. Я вижу кровь на его лице. Возможны и другие травмы.
Ни один скафандр не имел оснастки для оценки целостности жизненно важных органов и наличия внутренних кровотечений.