Характерник. За порогом чужой реальности
Шрифт:
Прошелся по единственной улице, знакомясь с местом, якобы своего босоногого детства, вживаясь в образ местного парубка. Как гром средь ясного неба почувствовал недобрый взгляд во-он оттуда! Перепрыгнув через витое полотно плетня, зашел в хату, прикрыв за собой дверь. Осмотревшись, присел, прильнув к подоконнику. Ну и кому нужно его пасти?
Эк вас разобрало любопытство! Сразу трое ряженых во что придется, явно не местных, пригибаясь и крадучись, с оружием в руках бежали в сторону деревни. Ну это понятно. Молодой парняга
Метнулся к двери, чуть приоткрыв ее, выглянул. Ага, понятно. Видно наблюдатели не успели вовремя оповестить. Со стороны далекой балки, на дорогу посреди широкой проплешины, вышли двое людей, одного из которых видел в городке. Кажется он из пластунской сотни. Точно. Кисло ребятам придется, если на них разом навалятся. И ведь не предупредить. Ладно, пока ждем. Скоро солнце зайдет, а там и выбраться попробуем.
Но ждать передумал. Усевшись поудобней, прикрыл глаза, расслабился, нырнул в состояние Хара, прошелся по каждой клеточке организма, вынырнул в информационное поле земли, проконтролировал микроскопический отрезок, касающийся территории деревни и прилегающей к ней местности, просканировал округу. Лесная балка жила своей жизнью, готовилась с последним лучом солнышка отойти ко сну, помаленьку затихал щебет птиц. Ничего необычного, таящего в себе близкую опасность не было. Нет, не так. Было! Чужие, злые мысли проявлялись фоном от десятка людей на ближней опушке. Еще десяток прятался на вершине склона. Была еще тройка неясностей, но то скорее всего отдельные наблюдатели. А вот один индивид воспринимался по-другому. Он не отличался ненавистью, он мыслил, размышлял, усиленно работал мозгами, мало того, находился в окружении тех, кто застоявшимися мозгами мыслить и не пытался. Охрана, что ли? А тот кто мыслит, основной начальник. До него не добраться. Опекают.
В раздумье, почему не нападают, ждал еще некоторое время, потом решился. Прикрыл глаза, отключаясь от действительности. Заговорил в голос, произнося вбитую в подсознание языковую форму заклинания, не волнуясь, что кто-то услышит:
–Господи! Защити меня от глаза острого, от зубов острых. От соседей по праву и по леву руку. От духов земных, видных и не видных. Небо надо мной, земля подомной, а я посередине. Аминь!
Уверенной походкой, молодой характерник, отбросив мысли долой, вышел из хаты. Встав на дорогу, как по навигатору, направился на отдельный объект слежки за деревней. Он был ветром, он был пустотой, в эту минуту он был никем и ничем.
Буйная россыпь не слишком высокой травы и такой же низкорослый кустарник на пригорке размером чуть больше кочки, скрывали устроившегося с комфортом наблюдателя. Обустроив лежку, человек в камуфляже
С замаха вдавил большой палец в тело наблюдателя. Приноровившись, взвалил на плечо вырубленного человека, при этом успел за ремешок подхватить бинокль, так же спокойно двинулся назад.
Когда по рукам и ногам связанный пленник пришел в себя и скованный ужасом уставился на своего пленителя, сидевший рядом Андрей, сапогом с усилием прижал пытавшегося дергаться к полу. Турок попался брыкливый. Навалившись, зажал ему голову растопыренными пальцами. Оба больших пальца с силой воткнулись в одну точку черепа, которую люди связанные с эзотерикой называют третьим глазом. Из-за попыток пленного освободиться, не сразу получилось нырнуть в состояние Хара. Все же дед прав, он еще молод. Пошла информация. Пошла!.. Откинувшись к стене, отдыхал, лениво поглядывая на турка, молча уставившегося на него как на сумасшедшего.
Извини дружище, ничего личного, но дед учил… Хруст шейных позвонков, не стал кульминацией последних секунд земной жизни турецкоподданого. Безвольное тело в последнем порыве опросталось влагой из двух нижних щелей и соответственно вонью. Нужно было менять место дислокации.
Вот и солнце зашло, осталось ждать не много. Выяснил, что не нападают по двум причинам. Во-первых начальник приказал ждать подкрепления, за которым уже послано. Во-вторых должна подойти основная группа казаков, вот их-то очень сильно хотят уничтожить, а по возможности хоть одного захватить живым. Такие пироги с котятами! А тут он, молодой несмышленыш на своем первом в жизни задании. Расклад-с, господа! Что делать? Выйти на встречу и вопить: «Не стреляйте, станишники! Я свой! Здесь засада!». Так ведь мало, что не поверят, еще и пристрелят по горячке. Эх! Деда бы сюда!
Зарезать десять человек, это кровью умыться придется. Андрея хоть и готовили к подобным вывертам судьбы, да всеж практики не было. Переступить черту не просто. Турку шею свернул, честно сказать трясло всего, блевать тянуло, а тут такое… Но и своих до боли жалко. Хоть и не совсем свои, да ведь русские люди. Придется идти, пусть кровью умоется, пусть проблюется, себя ненавидеть будет, а надо.
Поднялся с пола, старик стариком, будто воздушный шарик с дыркой, сдулся, заморщинился. До двери прошаркал. Прости дед, ежели что! Вдохнул, выдохнул, встрепенулся. Нужно…
Только шаг ступив за порог, в темнеющих сумерках лицом к лицу напоролся на бородатого казака с лихо закрученными усами. Тот даже не удивился его появлению, видать как-то заметил в окне.