Харьков – проклятое место Красной Армии

Португальский Ричард Михайлович

26 мая я со своей группой (нас уже набралось человек сто) подошел к болоту, заросшему камышом и лозняком. На противоположной его стороне виднелось село, а дальше, в трех-четырех километрах, – лес.

Туда мы и направились, перейдя болото. В этом населенном пункте оказалась небольшая группа немцев, которую мы легко выбили. А на выходе из села увидели цепь немецких танков, за ними автоматчики гнали пленных. Я скомандовал: «Назад, в болото!» Танки открыли огонь, но мы успели скрыться в камышах.

Со мной находилось человек двадцать. Три дня просидели мы в болоте, выбраться было никак нельзя (все оцеплено). Время от времени немцы обстреливали болото из пулеметов и

минометов, но сами туда не лезли. В болоте, кстати, было много застрявших машин и повозок.

Потом удалось связаться с местными жителями, которые помогли переодеться в гражданское. Начали пробираться к фронту мелкими группами. Задержали нас. Но, к счастью, не немцы, а румыны. Бежал, снова попался и снова бежал – шесть раз. Добрался-таки до своих, после спецпроверки вернулся в строй, воевал.

Сейчас об этой спецпроверке говорят всякое: мол, как это так – многие тысячи сидели в лагерях! Произвол! Но «забывают» о другом. Ведь фашисты под видом «окруженцев» пачками забрасывали в наши части шпионов, диверсантов, провокаторов. И свидетельств тому немало. К тому же кое-кто из тех, что попали под Харьковом в плен, проявили малодушие, которое в конечном итоге обернулось предательством, и оказались во власовской армии. Так что судить столь однозначно о проверке по меньшей мере несерьезно…»

Западнее Лозовеньки стали сосредоточиваться войска, прикрывавшие до этого 6-ю армию с запада. Среди них были остатки частей 41-й стрелковой дивизии, потерявшие связь со штабом, который был разгромлен вражескими танками. По воспоминаниям очевидцев – бывших бойцов и командиров дивизии – можно представить общую картину ее последних боев и попыток вырваться из окружения.

Боеприпасов не хватало. Машины останавливались из-за отсутствия горючего. В сброшенных листовках немцы предлагали сдаваться в плен, обещали сохранить жизнь не только рядовому составу, командирам, но даже комиссарам, устанавливали сроки сдачи. Желающих, однако, не находилось. И тогда после листовок с «юнкерсов» сыпались бомбы. Пользуясь отсутствием нашей авиации, вражеские самолеты гонялись буквально за каждой машиной, расстреливая людей из пулеметов с бреющего полета.

24 мая в 244-м полку стало известно об окружении. Тогда комиссар, исполнявший обязанности командира полка, старший политрук Н.М. Егоркин с также исполняющим обязанности начальника штаба старшим лейтенантом П. Крючковым собрал командиров и коммунистов. Проанализировав обстановку, решили отходить на восток в направлении Бунаково, Чепель. Двигались ночью, обходя стороной вражеские гарнизоны. Утром 25 мая остановились в большой балке возле села Лозовенька. Здесь сосредоточились, наряду со многими другими, и остатки частей 41-й стрелковой дивизии. Враг подтянул танки, мотопехоту и после часовой артподготовки пошел в наступление. Кровопролитный бой продолжался более часа, но немцы не смогли сломить сопротивления окруженных. Весь день на их головы сыпались листовки с ультиматумом о сдаче в плен вперемежку с бомбами и обстрелами артиллерии.

Многие в тот день пали смертью храбрых: заместитель начальника политотдела дивизии старший политрук Д.К. Дзиов, редактор дивизионной газеты политрук В.Д. Подольский, заместитель командира дивизии по снабжению подполковник А.Р. Мушта, командир 102-го стрелкового полка майор М.Е. Мороз, комиссар этого полка старший политрук И.Ф. Исайкин, старшина роты 244-го полка Ф.Д. Колчин, начальник 2-го отделения штаба дивизии старший лейтенант А.Г. Шкуренко и многие, многие другие… Вся балка была усеяна телами погибших.

С наступлением темноты танки и автоматчики противника отошли. Это и радовало,

и настораживало – ведь никто не знал, куда и с какой целью они ушли. Подразделения 244-го полка и присоединившиеся к ним группы из других частей с небольшим количеством ручных и противотанковых гранат, взяв с собой раненых, приготовились к прорыву. Они вышли из балки и оказались на открытой местности в посевах ржи. И тут же противник открыл пулеметный огонь с фронта и флангов. Все залегли, пути назад и вперед были отрезаны. Требовалось уничтожить вражеские огневые точки.

На обращение Егоркина нашлись добровольцы, среди них – командир взвода лейтенант Г. Бородаков, опытный разведчик рядовой Т. Костин и сержант В. Адаменко. Каждый подобрал себе трех-четырех помощников. Через час задача была выполнена. Разведчики вернулись без потерь, доставив три ручных пулемета с запасом дисков и шесть автоматов.

Двинулись на восток. В небольшой низине наткнулись на позиции вражеской артиллерийской батареи, расчеты которой, услыхав со стороны своего тыла русское «ура», разбежались, оставив четыре орудия, снаряды, патроны, гранаты, три грузовых и легковую автомашины. Один из грузовиков был загружен хлебом и другими продуктами. Артиллерист, старший лейтенант Ануфриев, с помощью бойцов привел орудия и автомашины в непригодность, бойцы вооружились гранатами, запаслись продуктами. Выставив боевое охранение, направились на соединение со своими войсками. 27 мая вышли из окружения в районе села Протопоповка, построились. В группе Егоркина оказалось 317 человек, не считая 88 вынесенных ими раненых.

Бывший политрук 4-й роты 244-го стрелкового полка Г.Я. Якименко шел с другой группой. Он рассказывает: «22 мая рота, которой командовал лейтенант Андрей Курочкин, вела тяжелые оборонительные бои возле села Мироновка Первомайского района. В роту приехал редактор дивизионной газеты «За Родину» политрук Даниил Ильич Подольский вместе с военным корреспондентом газеты 6-й армии Олексой Десняком (Алексей Игнатович Руденко). В машине находились работники редакции. Они потом так и остались с ротой, и каждый занимался своим делом, а вечером бойцы имели свежую дивизионную газету. В тот день к роте присоединилось много разрозненных малочисленных групп из других частей 41-й дивизии, и мы, пополнив свои ряды, вели оборонительные бои с наступающим противником; вечером отошли к селу Закутневка.

23 мая снова сдерживали превосходящие силы противника, несли тяжелые потери и отошли к селу Раздольное.

На рассвете 24 мая стало известно, что войска 6-й армии находятся в окружении, поступил приказ отходить по направлению к селу Бунаково. Напор врага усиливался, боеприпасов становилось все меньше. Артиллерия противника вела интенсивный обстрел, авиация бомбила.

Вечером достигли Бунаково. Здесь была большая скученность наших войск, их также донимала авиация. Все смешалось…Мост через реку Берека был разбит. Командир, разделив роту на две группы, решил двигаться к селу Павловка-вторая. Одну возглавлял он сам, другую – лейтенант Ф.И. Яценко. В селе Павловка-вторая, когда до моста оставалось всего метров 200–300, налетели немецкие бомбардировщики. Рота залегла, редакционную машину укрыли под кронами больших деревьев. Многие были убиты, ранены. Смертельное ранение получил командир роты лейтенант Курочкин, тяжело ранило осколками Олексу Десняка. Ему медсестра оказала первую помощь. Лейтенанта Курочкина и других убитых похоронили, раненых уложили на машину, с ними села медсестра. Десняк был в полном сознании, разговаривал. Свою аппаратуру и сумку с документами вручил Подольскому и попросил его все передать в штаб 6-й армии.