Харон обратно не перевозит (сборник)

Нортон Андрэ

— Я работаю в Службе колонизации и, стало быть, он один из самых больших моих начальников, — пояснила она.

— Вы?! В Службе колонизации?!

— Почему вас это удивляет? В экспедициях нужны врачи.

— Несомненно. Но я несколько иначе представлял таких врачей…

— Понимаю, — Любава улыбнулась. — Этаких суровых мужчин, одного вида которых достаточно, чтобы больной не ослушался. Но должна вас разочаровать: у нас много женщин. И ничего, справляемся.

— Не сомневаюсь, — сказал я и чуть не ляпнул неуклюжий комплимент: мол, как ослушаться такого врача, от одной внешности которого можно исцелиться; наверное, и некоторые прикидываются больными, чтоб лишний раз явиться на осмотр. Но вовремя прикусил язык.

А восхищение

ею переполняло. Никогда прежде не встречал я такую красивую женщину. Изумительно правильный овал лица, прямой нос с тонкими крыльями, трогательная ямочка над верхней губой красиво очерченного рта, смелый разлет соболиных бровей. И глаза. Огромные, зеленые. С невероятной длины ресницами. Густые тяжелые волны каштановых волос выбивались из — под схватывающей через лоб золотистой широкой ленты и свободно падали на плечи. Видимо, незадолго до моего неожиданного визита они с Лолой играли в мяч — он лежал рядом в траве на лужайке: обе были одеты в облегающие легкие костюмы с короткой юбкой. И когда Любава вставала, чтобы помочь подруге разложить по тарелкам очередное блюдо, я любовался ее безукоризненной фигурой. Бесспорно, и хозяйка была красива, но… Каких сил стоило мне не выказывать восторженный трепет и вовремя отводить глаза!.. На меня нашло наваждение, и, признаться, я на время забыл, зачем прилетел сюда.

Но Лола, вмешавшись в завязавшийся разговор, вернула меня с небес на землю:

— Какой у твоего начальника интересный сын!

Я перехватил ее взгляд и заметил, как она подмигнула Любаве. Причем отметил, что сказано это было без тени зависти. Мое повышенное внимание к подруге не ускользнуло от нее, но, очевидно, не уязвило.

Любава многозначительно кивнула. А я смущенно потупился. И, естественно, как скромный молодой человек, постарался перевести разговор в другое русло. Выдержав паузу, спросил:

— Простите, Лола, а Гэл Миз не ваш родственник? Я с ним немного знаком, — и постарался не упустить реакцию обеих.

Но ничего особенного не произошло. Любава, подперев ладонью щеку, вскинула взгляд на подругу. А та совершенно спокойно, как о давно свершившемся, ответила:

— Мой муж. Бывший. Скоро полгода, как мы расстались… Кстати, как он поживает? Первое время часто прилетал сюда к детям, а потом куда — то пропал… правда, я не интересовалась.

— Действительно о нем давно не слышно, — произнесла Любава. И пояснила: — В свое время я с Гэлом работала в одной экспедиции.

Похоже, обе на самом деле ничего не знали о ботанике.

— К сожалению, ничего конкретного сказать не могу. — По понятным причинам вдаваться в подробности я не стал.

Вполне удовлетворившись таким ответом, Лола заговорила о детях, которые с бабушкой и дедушкой, ее родителями, где — то сейчас путешествовали. Слушал я невнимательно, лишь поддакивая в нужных местах. Зеленые глаза Любавы занимали меня куда больше. После разговора о погоде хозяйка поднялась и спросила, обращаясь ко мне:

— Что вам еще предложить? Может, апельсиновое желе? Вы его не пробовали…

Я поблагодарил и отказался.

— Тогда отдохните. Дом и сад в вашем распоряжении. Надеюсь, Любава, ты займешь гостя? — уголками губ она улыбнулась подруге. — А меня прошу извинить: ближе к вечеру я улетаю, надо собираться.

К столу подкатил робот — уборщик и загремел посудой. Я встал и с великим удовольствием предложил руку Любаве.

XI

«Итак, в целом картина сложилась. Если не принимать во внимание способ, каким муж расправился с соперником, ничего необычного в этом деле не было. Заурядное, в общем — то, убийство на почве ревности, каких человечество, к сожалению, знает великое множество за свою историю. Но как все до мелочей продумано! Во — первых, я узнал про этот жуткий обычай Тиллы. Я, например, о нем понятия не имел. Во — вторых, полностью усыпил бдительность жены: расстался с ней,

предоставив полную свободу, улетел в экспедицию, потерялся там для всех. А сам тем временем внимательно за ней следил и записал несколько пикантных сцен. Это еще суметь надо, незаметно!.. Ловок оказался Гэл Миз! Дальше — то все просто: переслал кристалл Юлии и ждал результата. А вообще жестокий человек! Он же знал, что согласно обычаю после смерти Фроса Юлия покончит с собой. Правда, может, ослепленный жаждой мести, забыл об этом? Не исключено… Тяжелый грех взял он на душу: подстроил убийство товарища по службе, может быть, в прошлом друга. Как — никак они работали вместе в той трагической экспедиции на Терфу… Кстати, о Терфе. Надо же, как все причудливо переплелось! На планете происходят непонятные вещи, лучшая экспедиция при попытке их разгадать в полном составе сходит с ума. Потом на Земле один пропадает, начальник трагически гибнет, а третий странным образом умирает от внезапной остановки сердца. Что угодно можно подумать. И вот такая банальная развязка! И Терфа со всеми ее тайнами здесь ни при чем. Может, когда — нибудь я и займусь этой планетой, но не сейчас. У меня каникулы, и есть дела поинтересней. Правда, о разговоре с Юлией Фрос надо сообщить. Только не Фоггу. Доложу прямо начальнику криминального отдела Службы. Ох, взгреют же Альбина Фогга за то, что отстранил меня от расследования, и сам ничего не делал!..»

Последняя мысль развеялась, и я вслух засмеялся, представив физиономию своего бывшего начальника. Наказание последовало без промедлений: коварный, низко летящий резаный мяч проскользнул под ракеткой и угодил в магнитную ловушку. Она довольно чавкнула у меня за спиной.

— Ага! — закричала Любава. — Теперь не отвертишься! Этот мяч ты пропустил специально, даже засмеялся. Кончай поддаваться, иначе не стану играть!

Признаться, перед этим я действительно умышленно пропустил несколько мячей. Так хотелось увидеть ее торжествующей! Играла она в магбол сильно, но я все — таки был чемпионом Академии Службы космической безопасности. А вот этот мяч попросту зевнул. И потому с чистой совестью крикнул в ответ:

— Ничего я не поддавался! Просто не успел переполяризовать ракетку! Твой удар был великолепен!

— Это я уже слышала! Хоть бы новое придумал! Держи! — Она высоко подбросила новый мяч. Не долетев метра до ракетки, он по кривой траектории полетел к моей магнитной ловушке. Но я рассчитал точно: не шевельнув ракеткой, коротким импульсом поля отправил его обратно. Теперь чавкнуло за спиной Любавы.

— Ну что? И теперь, скажешь, поддаюсь?! — Я похлопал ракеткой по ладони.

— Играй, играй! — Она вновь подала…

С ней было удивительно легко и радостно. После обеда мы не спеша бродили по саду, купались в бассейне, загорали. Конечно, разговаривали. О чем? Наверное, не вспомню. Болтали обо всем на свете. Лишь об одном она деликатно не спрашивала: что со мной приключилось в полете? Хотя нет. Было еще одно, чем она не поинтересовалась — чем я занимаюсь? А может, ей было все равно? В конце концов, какая разница, если человек нравится. А то, что я ей понравился — точно! И ни при чем здесь мое самомнение. Не надо быть тонким психологом, чтобы почувствовать это. Станут с тобой иначе болтать о всякой всячине несколько часов кряду, как же. Никакая вежливость не заставит! А уж как она мне нравилась!..

И вот сейчас мы играли в магбол. Шел упорный розыгрыш мяча. Любава яростно нападала, а я, изображая невероятные трудности, защищался и наблюдал за ней. Невероятно хороша была она в спортивном азарте! Удачно отразив очередной удар, я заметил Лолу. Она стояла с краю площадки и наблюдала за игрой. Одетая в светлую брючную пару, тщательно причесанная, Лола, видно, уже собралась в дорогу. Нехорошо было задерживать гостеприимную хозяйку, и, поймав мяч, я остановил игру.

— Ну, ты что?! Выдохся?! — победно закричала Любава. Но, увидев Лолу, опустила ракетку. Спросила: — Уже улетаешь?