Хасидские предания

Бубер Мартин

трактатах, - должен промыть свой рот". На картинах худож-

ников дзэнской школы мы видим Бодхидхарму, разрывающего

священные писания и отбрасывающего их от себя прочь; другой

патриарх разжигает огонь в своей печи деревянным изображени-

ем Будды. Опасно было даже представлять себе Будду в вооб-

ражении. Изображение Будды трактуется в качестве спиритуаль-

ной цепи, выкованной золотых дел мастером. "Мы, - говорится

далее, -

не носим ее". Дзэн - это религиозное явление, ос-

вободившееся от своих исторических предпосылок. Буддизм, пер-

воначально представлявший собой исторически узко очерченную

религию, превратившийся затем в махаяне в религию открове-

ния, становится здесь [в дзэне] мистицизмом человеческой лич-

ности, внеисторическим мистицизмом, не связанным более ни

с одним неповторимым событием.

Совершенно иначе дело обстоит с хасидизмом. Сколько бы

каббалистическое учение об эманации не изменяло точку зрения

на отношение между Богом и миром, воззрение на отношение

между Богом и человеческой душой остается в основном прежним.

Правда, в хасидизме мы время от времени слышим, что Бог

является субстанцией наших молитв, но мы не слышим, что он

– субстанция нас самих. Божественная сила подготовила наш

голос к произнесению честной молитвы, но рот, который испол-

няет это, небожественный. Фундаментальный диалог не стал

монологом, диалог Бога и человека не превратился в разговор

человека со своей душой. Таким он и не может стать, потому что

здесь все существование веры издавна зависит от сущностного

сходства божественного предводителя и ведомой им толпы, сущ-

ностного сходства, которое не может превратиться в тождествен-

ность сущностей, не вызывая сомнений в безусловном превосход-

стве этого главенства. Отсюда происходят все основные положе-

ния: образ Бога, идущего своим путем, праведный строй людской

жизни. Хотя мистицизм позволяет здесь душе индивидуума от-

страниться от общества, ощутить в пылающей близости присут-

ствие Бога, однако даже при экстатическом состоянии ситуация

остается такой же, какой и была: даже самая близкая взаимность

остается простым отношением; остается непоколебимой связь

с сущностью, которую нельзя отождествить с нашим существова-

нием. Даже экстаз не в состоянии обратиться к внутреннему миру

в такой степени, чтобы обрести в нем полную удовлетворенность

и совершенство. Более того, отстраненность индивидуума от

общества не может достичь в сфере религии такой степени, чтобы

позволить мистицизму освободиться от истории. Даже мисти-

цизм

самого личного характера покоится здесь в тени историчес-

кого откровения. В глазах души этот Бог никогда не становится

в такой степени ее Богом, задушевным Богом, чтобы перестать

быть Богом Синая. И пожалуй, истинный цадик представляет

собой Тору, но только потому, что сама Тора воплотилась в нем.

В уже упоминавшейся мною интерпретации библейского стиха

"И это есть Тора человека" говорится также следующее: "Когда

человек благ во всех своих членах и духовно прилепился* к Торе,

он сам становится совершенной Торой". Даже учение самого

личного характера возникает из связи с историческим учением.

В Израиле вся религия - это история, включая мистическую

религию.

И здесь можно привести пример. В дзэн-буддизме, а до него

еще отчетливее в даосизме, который, как уже говорилось, оказал

на него очень значительное влияние, мы иногда встречаемся

с вопросом: не снится ли нам, что мы живем. Великий даосский

поэт и учитель Чжуан-цзы, после того как ему приснилось, что он

был бабочкой, спросил себя: "В данный момент я не знаю, был

ли я тогда человеком, которому приснилось, что он - бабочка,

либо я теперь бабочка, которой снится, что она - человек?"

Ответа здесь не дано; в дзэн-буддизме, напротив, на такие воп-

росы отвечают оплеухой, что означает примерно то же самое, что

и крик: "Пробудись!" В хасидизме иначе. Сын спросил цадика:

"Если есть мертвые, странствующие в Мире Хаоса и воображаю-

щие, что они продолжают свою обычную жизнь, то, может быть,

и я нахожусь в Мире Хаоса?" Отец ответил ему так: "Если

человек знает, что существует Мир Хаоса, то это для него

признак того, что он не находится в Мире Хаоса". Однако еще

более характерный ответ на тот же самый вопрос ученика: "Как

мы можем узнать, что не живем в Мире Хаоса?" - дал другой

цадик, принадлежащий к близкому нам поколению. Его ответ

гласит: "Если человека позвали в Дом Молитвы принять участие

в чтении Торы перед святым ларцом, то для него это знак того,

что он не находится в Мире Иллюзий". Тора - это критерий

реальности.

После установления этого фундаментального различия мы

можем заново взглянуть на то, что нам наиболее ясно представ-

ляется в качестве общей особенности дзэн-буддизма и хасидизма,