Hassliebe. Афериsт

Мелроуз Алекс

Грэму? Тогда придется рассказать про Киллиана и все, что с ним связано. Дэвиду? То же самое. Нилу? Он мог начать паниковать да еще и разболтать другим. Киллиану? Не известно, как он среагирует и что будет делать. Он оказался отнюдь не таким, каким ей казался. Она встретила совсем другого человека, чем тот, с которым она сейчас спала. Пожалуй, идея рассказать Киллиану была бы самой провальной, поэтому она затолкала ее как можно глубже, запрещая себе даже думать об этом, чтобы случайно не сболтнуть. Августу? Он бы поднял на уши всех, стараясь защитить ее, и было бы еще хуже. Матери? Никогда, у нее и так со

здоровьем проблемы. Реджине? Она не в курсе вообще всего, в чем она крутится, так что это бессмысленно. Вот и выходит, что Эмма должна держать все это в секрете, переваривая в одиночку.

— Еще, мэм? — блондинка вздрогнула, когда к ней подошел бармен с бутылкой алкоголя. Легко покачав головой, она лишь улыбнулась.

— Можно, пожалуйста, обычной воды.

— Конечно.

Оплатив выпивку, Свон медленно пошла по улице, плотнее кутаясь в кожаную куртку от ощутимого только ей холода. Она боялась, как бы все это не отразилось на Генри, за которого она действительно боялась.

Поджав губы, она решительно достала из сумочки телефон и набрала номер матери, оглядевшись по сторонам. На мгновение ее обжег новый страх — а что, если за ней следят? В эту самую секунду? Или, упаси Бог, на ней жучок? Поставив себе цель перерыть все свои вещи, она прижала телефон к уху, надеясь, что ее голос не покажется очень взволнованным.

— Дорогая? — Мэри была явно удивлена. — Что-то случилось? Уже поздно. Все в порядке?

— Да, мам, все хорошо, — Эмма выдавила улыбку, сглотнув. — Как там Генри?

— Спит уже. Перед сном листал фотоальбом.

— Снова?

— Он очень скучает, милая.

— Я тоже, мам… По вам обоим. Очень сильно скучаю. Но пока не могу приехать, правда, у нас… такое происходит, — «я встречаюсь с серийным убийцей, но ты не переживай, у нас все отлично», хотела добавить она, усмехнувшись. Да уж, вот что ее мать никогда не узнает — так это род занятий Джонса.

— А еще он спрашивал про Киллиана, — девушка уловила в словах матери улыбку.

— Киллиана?

— Он ему очень понравился, детка. Он постоянно говорит о нем, едва ли не спит с тем мячом. А пару раз…

— Мам…

— … спрашивал, встречаетесь ли вы, — со смешком продолжила женщина.

— Боже…

— Он же просто желает тебе счастья. А пару раз он едва ли не спрашивал, не он ли его отец.

— Мам… — Эмма поежилась, обхватив себя руками.

— Мам, мам… Это же все ради тебя, малышка. Вы отлично вместе смотритесь, он ладит с Генри, мальчишка буквально влюбился в него, да и сам Киллиан к тебе явно не ровно дышит. Ну, а ты просто не могла в него не влюбиться, он слишком хорош.

— Какая же ты сводница, — засмеялась девушка, покачав головой.

— Просто ты пойми меня — когда-нибудь придет мое время, мне все хуже и хуже с сердцем, и я хочу успеть увидеть твою свадьбу, еще внуков… Я хочу всего этого, Эмма, родная, очень хочу.

— Мам, может, мне забрать Генри? Я найду тебе хороший санаторий, врачей…

— Господи, Эмма, — фыркнула миссис Свон, — я тебе вскользь о здоровье, не в упрек, а ты и зацепилась. Я про то, что забочусь о твоем будущем, о твоей личной жизни, если ты слишком занята работой. Пожалуйста, подумай о том, что я тебе говорю. Если уж с Грэмом у тебя не сложилось, что я, впрочем, очень даже понимаю, то с Киллианом, я уверена,

все получится. Просто прекрати замыкаться в себе и отталкивать всех. Впусти его в свою жизнь.

Слезы стоят в глазах блондинки, и та, шумно сглотнув, проводит пальцами по щекам, убирая влагу. Сердце бешено стучит в груди, пока она старается переварить слова матери. Отца она почти не помнит, всю свою жизнь для нее самым близким человеком была мать, и то с этим были проблемы. Потом появился Генри, затем Август, Грэм, Дэвид, и все поменялось. Но это чувство привязанности с матери не пропало. Она побоялась даже представить, что будет, если она вдруг умрет — это слишком страшно, потерять ту, которой ты обязан жизнью, страшно понимать, что ты не сможешь больше посмотреть ей в глаза, поговорить да и просто сжать руку, поблагодарив взглядом за все.

Качнув головой, она попыталась улыбнуться, не желая казаться слабой. Ей нельзя поддаваться эмоциям, чувствам, в ее ситуации это опасно, по-настоящему опасно. Она бы хотела рассказать матери правду, но что она скажет? «Если кратко, я помолвлена с Грэмом, и он готовится к свадьбе, так как я до сих пор не отказала ему, но одновременно я сплю с Киллианом, который, кстати, является убийцей. Ну так тебе тандем?» После такой правды Мэри станет только хуже, так что лучше молчать обо всем, чем открыть часть.

— Милая, ты здесь?

— Да, мам, прости, задумалась. Я… я подумаю о твоих словах, но ты же знаешь меня, — купив в киоске газировку, она пошла дальше, стараясь не обращать внимание на стучащую в висках боль.

— В том-то и дело, что знаю, и не особо надеюсь на понимание… — женщина тяжело вздохнула, — но и ты меня пойми, Эмма. Я хочу видеть тебя счастливой, здоровой, влюбленной, очень хочу. Устроишь мне такую радость, пожалуйста?

— Я… — она шумно сглотнула и уже открыла рот, чтобы рассказать хотя бы часть правды, как вдруг, повернувшись к светофору, увидела, как в подворотне мелькнула тень, словно стараясь скрыться. Сердце пропустило удар, и Эмма едва не выронила телефон от неожиданности. — Мам, я перезвоню тебе завтра, хорошо?

— Да, конечно, — немного удивленно протянула Мэри, — конечно.

— Люблю вас, пока, — и, отключившись, она бросилась через дорогу на красный, прошмыгнув прямо перед машиной, поморщившись от громкого гудка.

Ворвавшись во дворы, Эмма огляделась, ее рука по привычке потянулась к ремню, где под курткой скрывался пистолет, и только сейчас поняла, что отдала его в чистку. Сердце екнуло в груди, но она не остановилась, продолжая идти по темным улицам, оглядываясь по сторонам.

В голове мелькнула мысль позвонить кому-нибудь и попросить о помощи, но самолюбие не дало это сделать, и она, едва дыша, шла дальше, сжав руки в кулаки, то и дело дергаясь от мельчайших звуков.

Ей отовсюду мерещились звуки, голоса, шаги, и она уже не понимала, что является реальностью, а что творится в ее голове. Напряженная, как струна, Эмма прижалась к стене, медленно подходя к повороту, едва слышно дыша через нос.

За углом послышались шаги, и Свон, сжав руки в кулаки, замерла возле стены, медленно считая, и, дождавшись, пока не появится фигура, набросилась на нее, наметив удар в лицо. Однако та парировала ее удар и, резко скрутив, повалила на колени, больно заломив руку.