Hassliebe. Афериsт
Шрифт:
— Я тоже, и в итоге пришел к выводу, что он сходу придумал эту кличку. Умный сукин сын. Но я должен его найти в любом случае, просто буду искать по-другому.
— А почему ты прямо-таки должен? Ради нее?
— Она вляпалась во все это из-за меня, я втянул ее в это чертово болото, так что я должен хоть чем-то искупить вину, а то совсем хреново становиться от того, что я такое дерьмо. Поэтому я должен хотя бы найти этого ублюдка, через него заказчика и с наслаждением лишить их возможности размножаться, — он блеснул улыбкой, которая практически сразу
— Верно, Киллиан, — кивнул он и достал из кармана сложенный в несколько раз листок бумаги, — дело не спешное, но осторожное. Никакой шумихи, возни и улик, но ты, я думаю, уже в курсе.
— Конечно, дядя, — отрешенно отозвался тот, проглядев листок, и убрал его в карман брюк, — кстати, я все время забываю: почему у тебя такое глупое имя? Никогда не хотел сменить?
— Оно оригинально, — он пожал плечами, — моя мамаша была продавщицей в магазине детских книжек, вот как-то и вышло, что меня назвали настолько необычно. Я как-то привык, а с нашей профессией это даже интересно, так что я и не думал поменять его на что-то нормальное — мне и так хорошо. Кстати, — вдруг спохватился Румпель, — я ведь пришел не просто, чтобы передать очередной заказ — у меня есть для тебя предложение.
— Если оно включает много алкоголя, азартных игр и свободных женщин, то я уже за. Давно пора оторваться, а то я гнию на месте уже полугода, а это самый большой перерыв между моими гулянками, чем когда-либо.
— Тогда, думаю, ты будешь рад услышать, что у меня есть билеты в Лас-Вегас, — голубые глаза блеснули, и он нагнулся вперед, уткнувшись локтями в колени.
— С меня алкоголь?
— Как всегда, — кивнул он и подмигнул ему, — правда, думаю, ты осознаешь, что с годами я пью все больше и больше.
— Думаю, я в долгу не останусь. Когда едем?
— Через три дня. Так что, кажется, заказ все-таки срочный. Справишься?
— Хоть сегодня, только отосплюсь хотя бы немного, а то хреново в последнее время со сном. Через три дня? Надо тогда с боссом обговорить, так, на всякий случай.
— С каких это пор тебе нужно у кого-то отпрашиваться? — поморщился мужчина. — Теряешь хватку, Киллиан?
— С тех самых пор, как начал там официально работать, по собственному желанию, дядя, а не потому, что я должен был там с кем-то разобраться, — цокнул языком Джонс. — В любом случае я еду.
— Тогда увидимся, — кивнул Румпель и, кивнув вышедшей из душа девушке, вышел из квартиры, плотно закрыв за собой дверь. Она замерла, приоткрыв рот, и, придерживая на груди платье, посмотрела на Киллиана.
— Какое мне можно взять полотенце? — он только улыбнулся и, подойдя к ней, бросил ее одежду, легко коснувшись губами ее подбородка.
— Поверь, без него тебе гораздо лучше.
— Это что? — опешил Август, подняв на Киллиана глаза, который с ленивой улыбкой положил на стол перед ним листок бумаги.
— Просьба об отпуске.
— Отпуске? Так не сезон.
— Ну так я в
— На сколько?
— На три недели.
— Фью! — присвистнул Бут. — А не оборзел ли ты часом? Не многовато ли?
— А сколько, неделю что ли праздновать?
— Да уж достаточно.
— Дело такое, товарищ генерал, — он уперся руками в стол, растянув губы в расслабленной улыбке, — я в любом случае свалю отдыхать, просто с Вашего официального разрешения или по собственному желанию. Так что тут уж Ваш выбор, по-хорошему или нет.
— Так я уволю тебя, и дело с концами, — фыркнул Август, сморщившись, — что ты мне пытаешься доказать своими словами? Мне от твоих связей ни жарко ни холодно, вполне перетерплю.
— Увольняйте, — пожал брюнет плечами и сложил руки на груди, — а я потом посмотрю, как ваша жалкая команда будет без меня расследовать все дела.
— Если ты и стал незаменимым сотрудником, Джонс, нос-то не задирай слишком высоко, а то о косяк ударишься, — тот не ответил, и мужчина, помолчав, тяжело вздохнул, — три недели не дам, многовато, могу выписать две. Пойдет?
— Спасибо, — кивнул он, улыбнувшись, — век буду помнить.
— Живым только вернись, — скрипнул зубами Бут, — а то я знаю вас, молодых — начнете кутить, так или сопьетесь, или накуритесь и потянет вас на безумства.
— Поверьте, сэр, все мои безумства остаются здесь.
Забрав бумажку с росписью, Киллиан убрал ее в карман и, отдав честь генералу, вышел из кабинета, не переставая улыбаться. Его искренне забавлял этот мужчина, который старался быть строгим и серьезным, в то время как переживал за них всех, как за своих собственных детей, и порой ему было даже неловко, что когда-то он подверг его здоровье опасности, выстрелив в него. Но сейчас он был рад, что тогда не выстрелил в сердце и оставил его в живых. Все-таки было в этом чудаке что-то теплое.
Открыв дверь комнаты, он едва не налетел на Эмму, которая со стопкой бумаг врезалась на него на полном ходу, ойкнув совсем как котенок.
— Осторожнее, капитан, — усмехнулся Джонс, опустившись на корточки и собирая бумаги, — а то все вещдоки растеряете.
— Спасибо, — отозвалась она, кивнув, и он прошел в кабинет, кивнув Дэвиду и Нилу, а потом и Грэму, который был буквально с головой погружен в чтение.
— У тебя что-то выпало, — вдруг произнес Нолан, и Киллиан, обернувшись, поднял свое заявление, — что это?
— Разрешение на отпуск, — с улыбкой ответил он, раскрыв сложенный листок бумаги, — на целых две счастливые недели, вы прикиньте? Никакой крови, убийств, ночевок в общаге… ммм, красота, должен я сказать.
— На две недели? — вскинул бровь Миллс. — Неужели мы целых четырнадцать дней будем радоваться свободе?
— Может, даже пятнадцать. Так что да, ловите момент, мои дорогие друзья. Ну, а пока ближайшие два дня я еще с вами, так что, надеюсь, вы все же не будете так открыто злиться и желать мне скорейшего отправления. А то я обижусь и вовсе не вернусь.