Хайдон
Шрифт:
Видимо, он пытался в уме пройтись по всему архиву.
– Пересмотри детские снимки, – не выдержав, добавил я прямым текстом.
Ждать пришлось недолго. Буквально через два дня Виктор пригвоздил меня вопросом.
– Брэнд спрашивал тебя про снимок? – спросил он, сверля меня откровенно неприязненным взглядом.
– Какой снимок? – сделал я беспристрастное лицо, – Он мне ничего не показывал.
Он в несколько раз увеличил проекцию своего экрана, и развернул его ко мне.
– Вот этот, – показал он мне то самое изображение, на которое я наткнулся
– Нет, Брэнд не спрашивал меня об этом, – сказал я осторожно.
Конечно, не спрашивал. С того момента, как я натолкнул его на расследование, мы даже не виделись.
Его пытливый взгляд задержался на мне всего лишь несколько секунд.
– Мне пришлось посвятить его в детали, – быстро сказал он, как будто ему было неприятно затрагивать эту тему.
– Во все? – удивлённо спросил я.
Он бросил на меня недовольно-раздражённый взгляд.
– Только в те, которые были необходимы, – отрезал он.
Конечно, как же я не догадался.
– Возможно, он ещё вернётся к этой теме с тобой, – отстукивая пальцами по столу, сказал он, – и ты не должен выходить за пределы того, что ему уже известно.
Я ждал продолжения. После небольшой паузы, видя, что я сам не собираюсь задавать вопросов, он вкратце изложил свою версию, которая хоть и отражала реальные факты, но была крайне урезана. Обо всём, что хоть как-то касалось политики он, конечно же, не обмолвился и словом.
После этих событий Брэнд не спешил мириться. Я понимал причины его обиды, и ощущал свою вину. Я несколько раз пытался растормошить его, но только спустя несколько дней его здравый смысл взял верх, и лёд треснул.
Лорна – небольшая периферийная планета Хайдона, одна из тех, говоря о которой нужно конкретизировать, где она находится. Другими словами, о ней мало кто слышал, да и интереса она представляет очень немногим. Самой важной частью планеты является академический городок, где учатся порядка 90 тысяч студентов. На планете также находятся небольшие исследовательские центры, со своим штатом сотрудников, что позволяет учёным совмещать свою преподавательскую и научную деятельность. Для людей науки такой образ жизни был близок к представлению об идеале.
Я находился на Лорне всего неделю, но за это время успел настроиться на местный размеренный образ жизни, получая удовольствие от всяких мелочей. Конечно же, я чувствовал себя так непринуждённо только потому, что сам не являлся студентом. Казалось, ещё не так давно я делил год на промежутки между экзаменами, мечтая дожить до каникул, но к счастью, я уже прошёл этот этап своей жизни.
Однако мой визит сюда был вовсе не для поднятия своего морального духа, посредством лицезрения мучений студентов. Рэдон имел здесь свой интерес, и связано это было с различного рода исследованиями. Их детали были скрыты от меня, но я ими особо не интересовался. Мне предстояло обсудить ряд административных вопросов, и было принято решение послать бенайта, чтобы подчеркнуть важность работы Согема для Рэдона. С другой стороны, не думаю, что учёный оценил столь уважительный жест,
Согему было больше 65-ти лет, и он большую часть своей жизни прожил на Лорне, целиком и полностью отдаваясь работе. При личном общении он оказался приятным собеседником с уравновешенным и невозмутимым характером. Однако в его присутствии я немного робел, поскольку его образ преподавателя непроизвольно действовал на меня как когда-то в период моего студенчества. Я постоянно напоминал себе, что вовсе не являюсь его студентом, но перебороть излишнюю стеснительность так и не смог. Несмотря на это, я мог часами засиживаться у него в лаборатории и слушать истории, которыми он делился, пока занимался своей работой. Впрочем, про формальные вопросы мы тоже не забывали, и моя миссия на Лорне неуклонно приближалась к завершению.
Именно от подобных занятий как-то раз прервал нас помощник Согема. Он, будучи студентом последнего курса, работал пол дня у учёного в лаборатории, намереваясь продолжить своё обучение под его руководством вплоть до получения степени. Неожиданно ворвавшись в кабинет, он некоторое время пытался отдышаться, обтирая со лба капельки пота. На его лице было написано невиданное ранее возбуждение, и Согем на какой-то момент засомневался в его трезвости, о чём не преминул тут же поинтересоваться.
– Там имперцы! Их много! – наконец затараторил он в ответ, показывая рукой в сторону двери.
Учёный недоверчиво посмотрел на него.
– Какие имперцы? Как они могли здесь оказаться? – пытался успокоить он своего помощника.
– Несколько крейсеров кружат на орбите! Город под их контролем!
– Ты хочешь сказать, что сейчас на улицах идут бои? – всё ещё не веря, спросил Согем.
– Нет, – сглатывая слюну и отрицательно качая головой, произнёс студент, – боя нет. Они высадились часа три назад, вы отсюда не слышали. Все занятия отменили, и большинство студентов сейчас на улицах, наблюдают за происходящим.
Теперь стало понятно, что вызвало у него столь сильное возбуждение – это был не страх, а восторг от невиданного доселе зрелища. Тем не менее, он пытался замаскировать свои чувства под маской обеспокоенности.
Согем и я переглянулись.
– И что же предпринимают власти города? – спокойно спросил учёный.
– Никто не знает. Но имперцы объявили, чтобы все сохраняли спокойствие, и что они не собираются причинять никому вреда.
После небольшой паузы, Согем неуверенно спросил:
– Ну, значит, я могу продолжить свою работу?
Помощник видимо знал учёного уже достаточно долго, потому, ничуть не удивившись, быстро возразил.
– Нет, собственно я потому и решил прервать вас именно сейчас, т.к. внизу ждут имперцы, и они просили освободить здание.
И тут же восторженно добавил, как будто то была его личная заслуга:
– Именно наше здание! Другие корпуса их почему-то не интересуют!
С момента появления в дверях этого горе-помощника, я сидел как на иголках. Новость подействовала на меня как удар под дых.