Хайдон

Геолди Гай

Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что лежу на удобной койке и без наручников. Грузового трюма не было и в помине, но, осмотревшись, моё сердце упало. Это была небольшая тюремная камера, окружённая силовым полем. Справа от себя я заметил небольшой выдвижной стол, и такой же стул. В стене напротив, чуть правее от меня, виднелась небольшая дверь в ванную с душевой кабиной. В той же стене, чуть левее, находился вход в камеру.

Пробегая глазами по обстановке, я заметил пластиковую коробку с едой на столе. Приглядевшись к узорам на прозрачной крышке,

я распознал в них имперскую символику. Это открытие меня мигом разозлило, однако на более глубоком уровне пришло также лёгкое облегчение. Всё-таки Империя – это некоторая известная мне угроза, в то время как с сардами я сталкивался впервые и не знал, чего от них ожидать.

Сконцентрировавшись над обдумыванием текущей ситуации, пришло понимание, что я не ошибся, и тут действительно не обошлось без Дрэмора. Это послужило толчком к новой вспышке гнева.

Как он мог так поступить! Мы ведь пришли к соглашению тогда у Циена! Он меня обманул!

В раздражении я сел, скрестив ноги, и попытался набраться терпения.

Ждать пришлось недолго. Вскоре двери камеры разъехались, пропустив посетителя. Я был так зол, что не хотел даже смотреть на него.

– Каким образом ты ввязался в переделку с сардами? – строго спросил он, минуя предисловия.

Я решил промолчать, зафиксировав свой взгляд на уровне его сапог и еле сдерживая себя, чтобы не выдать какую-нибудь грубость. Я знал, что Дрэмор читает моё настроение как раскрытую книгу, но мне было наплевать.

– Может, ты считаешь, что я поступил несправедливо? – холодно поинтересовался он, удостоив вниманием бурю эмоций в моей душе.

Тут я не выдержал, и процедил сквозь зубы:

– Мы договаривались на год!

– Мы? – Ледяные нотки в его голосе могли привести в чувство кого угодно, – Это было твоё предложение, но, помнится, я позволил себе с ним не согласиться, – добавил он.

Я пытался контролировать себя, хоть мне это стоило больших усилий. Дрэмор что-то ещё говорил, но я уже не слушал. Закрыв глаза, я концентрировался на дыхании.

Только бы не сорваться! Не таким способом! Если я наговорю ему сейчас всякой ерунды, то потом самому же будет стыдно. Да и нельзя мне кидаться оскорблениями как какой-то психопат!

Звук раздвигаемой двери заставил меня открыть глаза, и я успел только заметить, как в проёме исчезла его спина. Мне захотелось кинуть что-нибудь тяжёлое ему вслед, но в камере не было соответствующих по весу незакрепленных предметов.

Хорошо, что он ушёл, иначе я бы за себя уже не ручался!

Весь остаток дня я пытался успокоиться и обдумать своё положение критически. Позже, мне всё-таки стало немного стыдно. Неизвестно, что бы меня ожидало на месте назначения сардов, если бы не Дрэмор. К тому же, я сам был виноват в том, что он так быстро меня нашёл. Не нужно было допускать какие-либо мысли о нём в соответствующем эмоциональном ключе. Однако лучше пока не пытаться продолжить с ним беседу, т.к. всё ещё нет уверенности, что я уже готов разговаривать с ним спокойно.

Больше всего меня сейчас

заботило, что подумают на Рэдоне. Вряд ли, хайдонская делегация стала дожидаться моего возвращения, и, скорей всего, уже покинула Сикон.

Что же решит Виктор?

Я куда-то исчез и не вернулся, и это в свете того, что я сам напросился на задание. Белвердан может подумать, что я просто-напросто сбежал, дезертировал!

Надо срочно что-то предпринимать, и лишь бы оказалось не слишком поздно!

Хвала древнему сарду, я смог обследовать всё, что было за стенами моей камеры. Вряд ли здесь могли оказаться пресловутые ловушки, и вряд ли в тюремной охране были бенайты, которые могли почувствовать что-то неладное.

От моей двери вёл длинный коридор, вдоль которого располагались другие камеры. Коридор заканчивался небольшим центром управления с компьютерными терминалами. За ними сидело двое надзирателей. Мониторы отображали состояние всех ячеек с текущими статусами. Моя камера, как и следовало ожидать, была в запертом состоянии и с включённым силовым полем.

Я провел пару дней, изучая показания на экранах, наблюдая за действиями и сменой охранников, и ловя моменты, когда они ненадолго отходили от терминалов. В эти выделенные мгновения я имел возможность поэкспериментировать.

Я пытался имитировать хоть какое-то воздействие на пульты управления, но у меня ничего не выходило. Казалось, если в обычной ситуации можно мысленно влиять на предметы, почему это не получалось сейчас?

Я не сдавался и пробовал разные способы концентрации, пока, наконец, не добился минимального эффекта, эмулирующего слабое нажатие. Поймав момент, когда тюремщик не смотрел на монитор, я простимулировал нажатие нужной комбинации для открытия дверей, радуясь, что он так и не заметил необычного мельтешения на экране.

Не дожидаясь, пока охранники обратят внимание на изменившийся статус моей камеры, я метнулся обратно к койке, где покоилось моё тело. Дверь действительно оказалась незапертой, и я, как можно незаметнее, выскользнул из неё. Надзиратели так и не заметили моего приближения, когда мой меч добрался до них обоих.

Дальше всё пошло как по накатанной. В коридорах было не так много народу, и мне удалось незаметно пробраться в ангар, где я экспроприировал грузовой транспорт. Когда корабль ушёл в прыжок, я, наконец, смог перевести дух и позволить себе задуматься о Дрэморе. Только полностью исключив его из своего сознания, я смог провернуть свой план.

Вернулся я на Рэдон спустя восемь дней после возвращения делегации. Я был не в состоянии придумать что-либо вразумительное, учитывая, что не было никакой зацепки, куда можно было приплести моё исчезновение. У меня был выбор, либо придумать историю весьма отдалённую от реальности, либо просто молчать. Я решил, что второе мне дастся легче.

Едва Виктор успел заметить меня на пороге своего кабинета, как сразу же перешёл в наступление.

– Надеюсь, у тебя есть очень веское оправдание для своей своевольной отлучки!