Хелен
Шрифт:
– У тебя сложности, Блейк?
– тихо спросил он.
– Что за дурацкая шутка?
– взорвался я.
– Кто меня подставил? И кому все это нужно?
– Мне не нравится, как ты разговариваешь, Блейк, - сказал он.
– И Чарли Андерсону тоже не понравится. Ты попросил, чтобы тебе показали её досье. Я дал его тебе. Ты ознакомился с её анкетой. Потом перечитал её. Правильно?
– Да. Три раза.
– Ну и что, черт побери, тебе от меня ещё надо?
– Я не хочу, чтобы из меня делали козла отпущения.
– А кто, черт возьми, делает из тебя козла отпущения?
– прорычал Комински.
– Вы.
– Блейк, ты совсем обнаглел! У меня
Я встал, вытащил из досье анкету и швырнул на стол.
– Что это такое?
– спросил я.
– Ее анкета, - бесцветным голосом ответил Комински.
– Нет. Ничего подобного.
– Послушай, Блейк, - вздохнул Комински.
– Не лезь на стенку. Я понимаю, что дело чертовски щекотливое. Но эта девка - обыкновенная уличная шлюха, дешевая потаскуха. В Штатах таких - тысяч сто, а то и все двести. Эта её анкета - он ткнул крючковатым пальцем в лежавший перед ним лист бумаги, - абсолютно типичная. Я видел сотни таких. Ничего особенного в ней нет. Обычная проститутка, из тех, что на каждом углу торчат. Анкета как анкета.
– Да, с той лишь разницей, что это не её анкета.
– В каком смысле?
– Эта анкета не принадлежит той девушке, которая сидит у вас в тюрьме.
Комински поморщился.
– Не болтай ерунду, Блейк. Дай-ка мне досье.
Я передал ему папку и Комински, покопавшись в ней, извлек три карточки с отпечатками пальцев.
– Вот, полюбуйся, - сказал он.
– Вот эти сняли мы сами, на своем бланке. Вот эти, - он протянул мне вторую карточку, - из Чикаго. А вот это - фотокопия её карточки, присланная нам из ФБР.
– Вы все отпечатки в ФБР проверяете?
– Сам отлично знаешь, что - нет, Блейк. Но всякий раз, когда у нас возникают какие-либо сложности, мы связываемся с Вашингтоном, а уж там решают, с каким ведомством связаться. Мы же здесь не идиоты. Всем нам показалось, что с этой Пиласки что-то нечисто, поэтому мы и запросили ФБР.
– Я тебе не верю, - отрезал я.
– Это не её карточка и не её отпечатки.
– Хорошо, - кивнул Комински, разводя руками.
– Я думал, что ты толковый парень. Что тебя на мякине не проведешь. Вот уж не представлял, что первая встречная потаскуха будет из тебя веревки вить.
– Он нажал кнопку на столе и в кабинет вошел полицейский в мундире.
– Зайди к дактилоскопистам и скажи, чтобы сняли отпечаток большого пальца Пиласки.
– Только большого?
– Да. Сейчас же, не откладывая. Большой палец левой руки. Пусть снимут прямо у тебя на глазах - тут же принесешь отпечаток ко мне.
Полицейский кивнул и вышел. Комински покачал головой.
– Я чувствую себя последним идиотом, что пошел на это. Слушай, Блейк, я тебя прекрасно понимаю...
– Ты же наверняка с ней говорил, - сказал я.
– Конечно - и не раз. Только, наверное, у меня опыта побольше. Или чутья. Проститутка ведь не обязана носить значок или повязку с надписью "проститутка". И нет закона, запрещающего уличным девкам время от времени заглядывать в умную книжку. Черт побери, Блейк, если бы мне платили хотя бы по одному доллару за каждую приличную даму, которая, проигравшись в пух и прах в наших казино, выходила затем на панель, я бы давно был богатым человеком. Да, все они приличные и целомудренные, пока не приезжают в Сан-Вердо подержать руку на пульсе Америки. Замужние. У некоторых четверо, а то и пятеро детей. Потом же все они прямо как с цепи срываются. Такое вытворяют, что далеко не всякая профессионалка себе позволит. Так почему же тебя смущает, что эта Пиласки не укладывается в
– Не знаю, - тяжело вздохнул я.
– Ясное дело - не знаешь. Слушай, Блейк, выкинь эти мысли из головы. Хоть ненадолго.
Мы сидели и молча ждали возвращения полицейского. Когда тот вернулся, Комински вручил мне карточку с отпечатком левого большого пальца, затем вынул из стола лупу и протянул мне. Я сравнил свежий отпечаток с отпечатками, присланными из Чикаго и ФБР. Они полностью сошлись. Если Комински не затеял какой-то грандиозный обман - а в это я теперь поверить никак не мог, - то девушка из тюрьмы и лицо, которому принадлежали отпечатки пальцев из полицейской и федеральной коллекций, были идентичны.
* * *
Я сел на машину и покатил в пустыню, надеясь хоть немного проветрить воспалившиеся мозги. Накатавшись до полного одурения, я пришел к выводу, что меня не столь беспокоит Хелен Пиласки, сколько поведение Чарли Андерсона и Билли Комински. Я ухитрился прожить тридцать семь лет, но за все эти годы никому не удавалось с такой легкостью надругаться над моим достоинством, как Чарли Андерсону. Стоило ему только свистнуть, и - вот он я, вытягиваюсь в струнку, щелкая каблуками. Увы, в Сан-Вердо по-другому было нельзя. Весь наш город функционировал как один, хорошо отлаженный механизм. У нас так: либо ты играешь по принятым правилам, либо тебя вышвыривают под зад коленкой. В нашем Сан-Вердо вы не встретите демонстраций, у нас отсутствует всяческая оппозиция, нет расовых волнений, да и уровень преступности - самый низкий на всем Западе. Город полностью подчинялся всемогущему синдикату и управлялся мафией по своим правилам. Блейк Эддиман был в этой игре даже не пешкой, а - песчинкой. Инфузорией.
Примирившись с этой мыслью, я решил, что рыпаться не стоит. Нужно продумать линию защиты и проучить всю эту кодлу.
Добравшись до Сильвер-плейт, я остановил машину и с полчаса посидел, таращась на серебристый песок.
Затем возвратился в Сан-Вердо.
* * *
На этот раз, когда Хелен Пиласки вошла в комнату для встреч с адвокатами, вставать я не стал. Дождавшись, пока уйдет надзирательница, Хелен посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась.
– Не понимаю, почему вы веселитесь, - зло сказал я.
– Садитесь.
– Я указал ей на стул напротив.
– Извините, Блейк, - проговорила Хелен, присаживаясь.
– Вы просто чересчур серьезно к себе относитесь. Пока меня не было, вы сидели тут и кипели от злости, а когда я вошла, обожгли таким взглядом, точно хотели испепелить на месте. Вы растеряны и не знаете, на ком сорвать гнев и обиду. Да?
– Хватит болтать!
– оборвал её я и, вынув из портфеля ксерокопии, сделанные для меня Комински, протянул ей её анкету.
– Вы знаете, что это такое?
Хелен кинула на бумагу равнодушный взгляд.
– Какая-то полицейская анкета.
– Вы же знаете, черт побери!
– Блейк...
– Черт бы тебя побрал!
– вскипел я.
– Мне надоело играть с тобой в кошки-мышки. Слушай, сестренка, меня назначили твоим адвокатом, и я собираюсь не только защищать тебя, но и выиграть процесс, чтобы утереть нос этим паразитам. Давай поговорим начистоту. Кто ты такая?
Вместо ответа она подтолкнула ко мне ксерокопию полицейской анкеты.
– Нечего вешать мне лапшу на уши. Или ты хочешь уверить меня, что ты и впрямь дешевая польская шлюха, которую вышвырнули из четвертого класса за развращение малолеток, и которая, недоучившись в седьмом классе, вышла на панель?