Хелен
Шрифт:
– Не надейся, Блейк, - добавил он, - что Чарли поможет тебе добиться оправдания этой девки. Если она каким-то чудом и избежит смертного приговора, то мы сгноим её за решеткой. Мы пришьем ей хвост преступлений в милю длиной. Проституция, мелкие и крупные мошенничества и тому подобное...
– Что-нибудь из этого - правда?
– поинтересовался я.
– Ха-ха! Кое-что - да. С другой стороны, если её и повесят, тебе от этого ни жарко ни холодно. Конечно, считается, что вешать женщину - дурно, но их вешали раньше и впредь будут вешать. А в Блейка Эддимана камня никто не бросит - он-то тут причем? Он обеспечил преступнице прекрасную защиту и не его вина, что эта стерва хладнокровно и средь бела дня
– А ты ведь был знаком с судьей Ноутоном, Билли, не так ли? осведомился я.
– Да, был. Только не надейся получить от меня показания, будто эта дрянь действовала на благо общества. Если каждая шлюха станет распускать руки и уничтожать видных общественных деятелей, то в нашей стране скоро вообще никого не останется. С другой стороны...
Он запнулся. Я терпеливо ждал.
– Что?
– Нет... ничего.
– Что ты хотел сказать, Билли?
– Ничего, - отрезал он, уже начиная раздражаться.
– Ничего. Пес с ними. Отправляйся к ней. Она - твоя клиентка. А я - простой легавый.
– Кто произвел арест?
– Погоди, ты ещё не видел свою подзащитную.
– Слушай, Билли, позволь мне работать так, как я считаю нужным. Я бы хотел побеседовать с полицейским, который её арестовал. В конце концов, меня даже не было в городе, когда это случилось.
– Ну, хорошо, хорошо. Его зовут Джонни Кейпхарт.
– Где я могу его найти?
– Наверху, если он ещё не заступил на дежурство.
* * *
Думаю, в каждом американском городке найдется свой Джонни Кейпхарт; всю жизнь он - Джонни, а не Джон, и почти неизменно становится полицейским. Послушный и вежливый в детстве (оттого, что всех боится), он сохраняет учтивость и в зрелые годы, уже будучи до мозга костей фараоном. Выглядит он чаще всего точь-в-точь, как Джонни Кейпхарт - высокий, длинноногий, светловолосый, не слишком умный, но и не дурак, с кем надо - обходительный, да и вообще куда более воспитанный, чем обычный полицейский; правда, если вывести его из себя, то от обходительности не остается и следа. Нашему Джонни Кейпхарту было около тридцати пяти лет, и получал он, как и другие, не хватающие с неба звезд полицейские, около десяти тысяч в год. С премиальными набегало ещё тысяч шесть, так что на жизнь жаловаться ему не приходилось.
Я застал его в комнате отдыха; Джонни потягивал кока-колу и чистил ногти. На дежурство он заступал в десять тридцать, так что у нас оставалось ещё двадцать минут. Я представился и изложил цель своего визита. Он сразу же попытался меня отшить, заявив с места в карьер, что я только зря потрачу свое время, потому что ничего полезного сообщить он мне все равно не сможет.
– Позволь, Джонни, я сам это решу, - приветливо улыбнулся я.
– Послушайте, мистер Эддиман, - вздохнул он.
– Я знаю, что вы друг мистера Андерсона, да и начальник полиции не направил бы вас ко мне, не обладай вы достаточным весом, но я ведь вам чистую правду говорю: да, арестовал её я - ну и что? Больше к этому добавить мне нечего.
– Возможно, ты и прав, Джонни. Только объясни, пожалуйста, что из себя представляет эта мисс Хелен Пиласки. Почему, как только речь заходит о ней, все сразу настораживаются или уходят в кусты?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Эддиман.
– В самом деле?
– Да.
– Послушайте, мистер Эддиман, давайте я лучше отведу вас в её камеру. Так будет лучше всего. И вы сами с ней поговорите.
– Давай я сам решу, что для меня лучше.
Джонни оставил свои ногти в покое и глотнул кока-колу. Выглядел он удрученным.
– Джонни, ты впервые увидел её, когда производили арест?
– Кого?
– Пиласки.
– Нет.
Каждое слово из него
– Ну ладно, - кивнул Джонни.
– Врагов я наживать не собираюсь. И вы не подумайте, мистер Эддиман, что я пытаюсь вставлять вам палки в колеса.
– Я так и не думаю. Но мне кажется, что эту девицу окутывает завеса тайны.
– А вы когда-нибудь видели ее?
– внезапно спросил он.
– Нет.
– Да, она и впрямь необычная, - произнес Джонни.
– Вы правы - мне уже доводилось встречаться с ней прежде. Странная она.
– Джонни рассказал мне про встречу с Хелен. Оказалось, что он был первым мужчиной в Сан-Вердо, который с ней познакомился.
* * *
Дело было в пятницу, восьмого мая, около семи месяцев назад. Он патрулировал в одиночку скоростное шоссе номер сто сорок семь в районе Сильвер-плейт, что примерно в девяти милях восточнее Сан-Вердо. Сильвер-плейт, если кто не знает - это совершенно круглый участок пустыни около пяти миль в поперечнике, напоминающий сверху серебристую тарелку и покрытый чем-то вроде смеси белого песка и соды. Находиться там небезопасно - в знойные дни пропитанный каустиком воздухом становится особенно ядовитым, беспощадно разъедая глаза. Попытаться пересечь Сильвер-плейт пешком равносильно самоубийству. Сейчас-то никто в этом месте не шатается, но в прежние годы, как мне рассказывали, здесь нередко находили останки неосторожно забредших путников. Скоростное шоссе рассекает этот круг точно пополам. Если с вашей машиной что-то случится, то самый лучший выход смирно сидеть и дожидаться полицейского патруля или какого-нибудь случайного спасителя.
Итак, катил себе Джонни Кейпхарт по этому шоссе и вдруг увидел стоящую на обочине Хелен Пиласки. Притормозив рядом с ней, он заметил, что девушка даже на него не смотрит, а, повернувшись к дороге спиной, разглядывает пустыню.
( - Ты хочешь сказать, что она не слышала, как ты подъехал?
– Нет, сэр. На слух она не жалуется.
– То есть, ей было просто безразлично?
– Что-то в этом роде.
– Было жарко?
– Как в аду. Градусов сто пять на солнце*. А ведь стоял ещё только май, не забудьте.
*По Фаренгейту. Около 40 градусов по Цельсию.
– Чем ты можешь объяснить её безразличие?
– Понятия не имею, - пожал плечами Джонни Кейпхарт.
– Мне показалось, что ей абсолютно наплевать, увезу я её оттуда или нет.
– Как она выглядела? То есть - в чем она была одета... И - не показалось ли тебе, что она подверглась нападению?
– Нет. На ней было простенькое ситцевое платьице и сандалии, как будто она только что вышла из дома в садик. Даже без шляпки...).
Джонни выбрался из автомобиля, подошел к ней и вежливо спросил:
– У вас неприятности, мисс?
Не лучший, конечно, способ обращения к девушке, которая стоит, повернувшись к тебе спиной и не обращает на тебя внимания, но ничего более достойного Джонни тогда в голову не пришло. Девушка, между прочим, вовсе не казалась хоть мало-мало встревоженной, испуганной, огорченной или хотя бы обеспокоенной. Услышав его вопрос, она обернулась, и вот тогда-то Джонни впервые увидел лицо Хелен Пиласки. У него осталось впечатление, что она прелестна, хотя писаной красавицей в общепринятом смысле этих слов он бы её все-таки не назвал. Джонни особо подчеркнул, что с каждой минутой его восприятие красоты Хелен обострялось. И ещё он отметил в ней какую-то необычайную отрешенность. Джонни, правда, употребил совсем другие слова, но смысл их сводился именно к этому. Хотя он вовсе не исключал, что Хелен выглядела просто безразличной.