Хелен
Шрифт:
– Это - гнусная ложь!
– Неужели, Блейк?
Я встал и принялся нервно мерить шагами комнату, затем резко развернулся лицом к Хелен но, уже начав было говорить, запнулся, оборвав свою гневную речь на полуслове, и только стоял, беспомощно взирая на нее.
Хелен приблизилась ко мне вплотную.
– Блейк?
– Что?
– Вы - странный человек, такой совестливый, страдающий и противоречивый. К тому же, вы знаете куда больше, чем отдаете себе отчет.
– Что за ерунда!
– взорвался я.
– И - в сочувствии я
– Почему?
– А вы не понимаете? Господи, что вы за женщина?
– Может быть, это вы, Блейк, чего-то не понимаете?
– пожала плечами Хелен.
– Я убийца, а вы адвокат, и я - ваша подзащитная. Если, конечно, вы не раздумали защищать меня. Поначалу мне самой этого не хотелось. Теперь хочется. Да, Блейк. Вы согласны стать моим адвокатом?
– Вас хоть совесть-то мучает?
– спросил я.
– Господи, я даже не представляю, как вас защищать!
– Тут я вам помочь не могу, Блейк. Это - ваша забота.
– Моя! Послушайте, милочка - вы убили человека! Можете вбить это в свою хорошенькую головку?
– А что вас смущает, Блейк? То, что я женщина? А разве только мужчинам дозволено убивать? Вы говорите со мной так, будто я совершила нечто из ряда вон выходящее. Хотя для вас нет ничего привычнее насильственной смерти. В год только под колесами ваших автомашин гибнут семьдесят-восемьдесят тысяч человек. А знаете, скольких вы погубили во Вторую мировую войну? Свыше пятидесяти миллионов!
– Какое отношение это имеет к вам, черт побери? Или - ко мне?
– Вы ведь человек, верно? И вдобавок - мужчина.
– Мне кажется, у вас не все дома, - прошептал я.
– Этого достаточно, чтобы вы могли сыграть на моем безумии во время суда?
– Нет. Хотя вы и в самом деле кажетесь мне настоящей сумасбродкой. Неужели вы не понимаете, что вам грозит петля? Что вас ждет виселица? Не говоря уж о том, как смертный приговор женщине повлияет на общественный имидж нашего штата. Вам хоть чуточку страшно?
– Общественный имидж?
– нахмурилась Хелен.
– Что это такое?
– Вы что, с Луны свалились?
– Я, кажется, задала вам вопрос. Вы ведь хотите, чтобы я вам отвечала, не правда ли?
– Ладно, ладно, - махнул рукой я.
– Общественный имидж это некий расхожий ярлык, порожденный нашей изобретательной бюрократией для обозначения некого идеального образа - кого-то, или чего-то. Разница здесь в том, каков человек на самом деле, и каким его воспринимает общество. Взять, например, убитого вами человека. Да, Алекс Ноутон, был не ангел. Более того, это был отъявленный негодяй, по которому веревка плакала. Но многие ли его таким знали? Наше общество знало его с другой стороны - оно воспринимало только его публичный имидж, то, каким он представлялся на судебных заседаниях, на телевидении и в прессе. Для большинства людей он олицетворял образ честного, неподкупного и справедливого судьи, столпа общества. Вот почему я говорю, что вы попали в беду. Влипли по
– Вот, значит, что вас волнует, Блейк? Общественный имидж вашего штата?
– Да, он и впрямь заботит многих.
– Вы хотите сказать, что есть здесь люди, которые им восхищаются?
– Да.
– Вы меня разыгрываете.
– Пусть так, - кивнул я.
– Тогда смейтесь. Посмейтесь от души. В последний раз.
* * *
В приемной Чарли Андерсона мне пришлось дожидаться целых тридцать минут. Он таким образом напоминал мне мое место в этой игре, лишний раз намекая на то, чтобы я не слишком рыпался. Зато позже, когда меня наконец впустили в его кабинет, Чарли вышел навстречу - радушный хозяин - и приветливо протянул лапу.
– Рад тебя видеть, Блейк. Ну что, видел ее?
– Да, но больше не хочу, - ответил я.
– Я сыт по горло. Тем более, что это просто нелепо. Ты же сам отлично знаешь, что я не занимаюсь уголовными делами. Нет, я умываю руки.
– Постой, Блейк. Не спеши, подумай как следует.
– Я уже думал. Даже голова разбухла.
– Блейк...
– В его голосе зазвенела сталь.
– Есть такие люди, которые сами себе гадят. Не делай этого, Блейк. Не усложняй себе жизнь. В чем дело? Что тебя тревожит?
– Хелен Пиласки.
– Это понятно, - закивал Чарли Андерсон.
– И объяснимо. Я тебя прекрасно понимаю. Она - женщина видная. Лично я, если хочешь знать, более аппетитной бабенки вообще в жизни не встречал. Ты - нормальный мужчина, в жилах которого течет горячая кровь. Ты, конечно, перед её прелестями не устоишь. Это очевидно. Ну и что? Мы же не в церкви! Соверши чудо, вытяни её из этой передряги, и - она твоя! Если чуда не произойдет, то можешь всегда вернуться к жене - тылы у тебя крепкие. Я хочу, Блейк, чтобы её защищал именно ты. Говорил это раньше и повторяю снова.
– Я не могу её раскусить, - пожаловался я.
– С ней я сам не свой. И потом - я никак не могу до неё достучаться. Пробиться к голосу разума. Может, я просто отстал от жизни. Может, таково новое поколение. Убить для них - что таракана раздавить. Даже мафиози в наши дни не убивают с такой легкостью. Для них это - бизнес, а для наших юнцов - забава. Игра. Взять, например, такую высокомерную, эрудированную, ученую-переученую девку, как Хелен Пиласки...
– Что значит - ученую-переученую?
– прервал он.
– Сверхобразованную, кичащуюся своей ученостью, тем, что закончила Беркли, Смит или что-то ещё в этом роде. Когда такие особы становятся шлюхами...
– Что за чушь ты порешь, Блейк!
– взорвался Чарли.
– Ты хоть видел её дело? Ты же его не открывал!
– У меня свои методы.
– Тогда не городи ерунду. Словом так, Блейк - либо ты берешься за это дело, либо - выматывайся отсюда к дьяволу!
* * *
Позже вечером, за ужином, я рассказал Клэр об этом разговоре и она поинтересовалась, что имел в виду Андерсон под её "делом".