Хелен
Шрифт:
— Эта далласская стерва, — процедил он, обращаясь к Джо, — только что выписала чек на сорок тысяч зеленых. Эта сука весь вечер строит мне глазки и шлет записки. Словом, мне придется отработать наши сорок тысяч.
— Ах, как я тебе сочувствую, — ухмыльнулся Джо Апполони.
— Чек-то у неё хоть надежный?
— Да хватит тебе скулить. Старуха заработала право поразвлечься. Разумеется, чек у неё надежный. По-твоему, её муж согласится сгноить её в нашей тюрьме? Он попечитель баптистской церкви и к тому же состоит в совете
— Не понимай я фас, — прогундосил Истукан с сильным немецким акцентом.
— Если бы фрицы нас понимай, ф мире не было бы фойн, — передразнил его Джо. — Вы — максималисты. Хотите стать американцами, не прилагая ни малейших усилий.
Истукан кивнул. Потом вдруг спросил, обращаясь ко мне:
— Ты собираешься вызволить эту стерву, Блейк.
Джо Апполони пристально посмотрел на меня.
— Не представляю — как, — сказал я.
— Смотри — не слишком усердствуй, — недобро сощурился Истукан.
Пройдя со мной в свой кабинет, Джо предложил выпить чего-нибудь сладенького. Я не отказался. Наполнив две рюмки ликером, он закинул ноги на стол и, задумчиво глядя на меня, принялся потягивать золотистую жидкость.
— Что ты о ней думаешь, Блейк? — спросил он наконец. — Скажи, ты умный.
— О ком? О далласской стерве?
— К свиньям собачьим далласскую стерву! Я говорю про Хелен Пиласки.
— А почему ты считаешь меня умным, Джо?
— Как-никак, ты все-таки закончил колледж, получил юридическое образование. А меня вышибли из шестого класса…
— Мы про женщину говорим.
— Знаешь, в ту же самую ночь — или утро — я привел её в свои апартаменты. В четыре утра. Ты, знаешь, Блейк, я про женщин не сплетничаю. Мне такое не по нутру. Я тебе про неё рассказываю только в надежде, что ты найдешь, за что зацепиться.
— Так ты все-таки хочешь, чтобы я её вызволил?
— Да.
— Каким образом?
— Каким образом? Заладил тут. Черт побери, Блейк, если бы ты только знал, что это за женщина! Я привел её к себе в четыре утра. Я вывел её в патио и угостил сандвичем с ростбифом. Снаружи было прохладно, а воздух казался нежнее шелка. Тебе знакомо это ощущение — перед рассветом?
Я кивнул.
— Я попросил её рассказать о себе, и она сказала, что приехала из Чикаго. И все. Самое же поразительное было в том, что про меня она ровным счетом ничего не спрашивала. Но она все знала! Представляешь, Блейк? Она знала меня как облупленного!
— Продолжай.
— Хорошо. Я думал только об одном — я хотел, чтобы она всегда была рядом! В жизни ещё ни одна женщина так на меня не действовала. Да, она ещё сказала, что не замужем. Словом, я предложил ей поработать у меня зазывалой за две сотни зеленых в неделю. Плюс — куплю классные тряпки.
— Двести долларов — фантастическое жалованье для зазывалы.
— Да, но платил-то я ей сам, из своего собственного кармана.
— Она согласилась на эту работу?
— Да, ты сам знаешь. Проработала два месяца.
— Коль скоро мы играем начистоту, Джо, — сказал я, — ты с ней спал? Она была твоей девушкой?
— Ну и вопросик, Блейк!
— Я вовсе не развлекаюсь, Джо. Я пытаюсь кое-что понять.
— А я пытаюсь понять, как тебе ответить. Нет, она не была моей девушкой. Нет. Когда я ей был нужен, я становился её собакой, её рабом — кем хочешь. Не знаю, как это объяснить. По-моему, мужчина ей вообще не был нужен, но меня она порой хотела.
— Хочешь, я пойду с тобой? — спросила она в ту ночь. Сам бы он предлагать ей это не решился. Не то, чтобы Джо было страшно; однако позднее он вполне понимал, почему Истукан боится её. Но тогда он сказал, что да, мол, хочет.
И они отправились в его апартаменты. По дороге не обменялись ни единым словом. Хелен сразу прошла в его спальню, задумчиво посмотрела на огромную кровать, скинула сандалии и — стянула платье. Под ним не было ничего. Как была, голая, прошагала к огромному, в полный рост, зеркалу и посмотрелась.
Затем вынула заколки и волосы рассыпались золотым каскадом по плечам.
— Тебе нравятся мои волосы, — просто сказала она.
И распростерлась на постели.
Глава шестая
Было довольно поздно. Клэр нацепила наглазники, я же лежал без сна, наблюдая, как бледно-серые пальцы рассвета царапаются в жалюзи. Клэр лежала напряженная и неподвижная, как бревно. Наконец это настолько мне надоело, что я не выдержал и взорвался.
— Хорошо, ты меня ненавидишь. Теперь можешь спать.
— Я не могу спать.
— Ты слишком много пьешь. Некоторые люди, напившись, засыпают. Тебя же спиртное бодрит.
— Иди к черту, — сказала Клэр.
— Очень мило с твоей стороны.
— Ты мне осточертел, — призналась Клэр. — С тех пор, как ты связался с этой дрянью, тебя не узнать. Ты просто озверел.
— Я вовсе с ней не связался. Мне поручили её защищать.
— Ах, какой подвиг! Может, наградить тебя за отвагу?
— Слушай, не приставай ко мне. Поспи лучше.
— Боже, как мне с тобой трудно, — прошептала Клэр. — Тоже мне, Перри Мейсон выискался. Ты же дальше собственного носа не видишь. Все в городе знают про эту сучонку — третьеразрядную шлюху…